"Борис Зайцев. Голубая звезда" - читать интересную книгу автора

Никодимов захохотал, но как-то деланно.
- У-бил! Прямо убил в сердце.
Все же они сидели довольно долго. Утро действительно было чудесно.
Понемногу Москва просыпалась. Зазвенел трамвай. Появились женщины с
кулечками, проходили рабочие. Никодимов стал зевать; его темные глаза
отупели.
Устал и Христофоров. Он решил не оставаться здесь, а прямо
338


пройти домой, там отдохнуть. Когда они выходили через кабинет,
Никодимов сказал:
- Здесь живет и работает, собирает старинные книги, изучает ритм,
изобретает новые законы гармонии, беседует с гениями и влюбляется дон
Алонзо-Кихада дель Ретизанов. Ну, особенно с гениями: с этими он запросто.
Ретизанов молча подал ему руку. Глаза его были усталы и рассеянны.
Когда вдвоем они спускались в лифте, Никодимов сказал:
- Впрочем, каждый развлекается, как хочет. Я уверен, что сейчас
Ретизанов советуется с духами, идти ли завтра к Лабунской и какой надеть
галстук.
- Он спирит? - спросил Христофоров.
- Вряд ли. Скорее, просто чудак. Но из тех,- прибавил холодно
Никодимов,- которых многие любят.
Христофоров взглянул на него. Что-то затаенное, почти горькое
послышалось ему в этих словах.
Никодимов шел по Пречистенке, очень прямо и довольно твердо, курил и
вдруг сказал:
- В общем, скучно. Даже очень скучно, хотя и выпил. Через несколько
минут он снова заговорил:
- Вот вы, мудрая душа, sancta simplicitas', объясните мне следующее. Я
вижу сон: будто я в Вене, шикарный отель. Вхожу, иду к лифту. Швейцар стоит
у дверцы и внимательно смотрит. Снимает каскетку, кланяется мне и улыбается.
Отворяет дверцу. Я должен войти... Больше ничего, но тут просыпаюсь, всегда
с ужасом. Странно, что всегда швейцар одинаков, я помню его лицо. Этот сон я
видел раза три. Это что, плохо?
Казалось, Никодимов уже трезв. Он как-то подобрался, впал в некую
задумчивость.
- Сна я не умею объяснить,- ответил Христофоров.- Но вполне понимаю,
что для вас он может быть неприятен. Никодимов вздохнул.
- Я все думаю, что этого швейцара с лифтом встречу. Расставаясь,
Никодимов подал ему руку, улыбнулся и сказал:
- Что же, завтра на бега?
- Может быть.
Христофоров зашагал по Поварской. Он не ясно сознавал, почему это
делает, и, лишь дойдя до дома Вернадских, поймал себя на том, что просто ему
приятно пройти мимо него. На улицу выходил особняк с антресолями, со
старинными, зеркальными стеклами, чуть отливавшими фиолетовым. Были спущены
синеватые шелковые шторы, в складках; деревья затеняли крышу, открыты
настежь ворота, двор полузарос травой, у колодца, посреди, бродят сизые
голуби. И лишь крепко заперт каретный.