"Виталий Закруткин. Подсолнух (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

иногда, бывало, вновь возвращались в Отцову отару. Отец узнавал их сразу,
даже не разглядывая выжженные на овечьих ушах клейма.
Каждый год, когда из отары отбивали ягнят, Отец становился особенно
неразговорчивым, угрюмым и злым. Он был уверен, что никто не будет смотреть
за овцами так, как умел смотреть он, всех подозревал в нерадивости, и потому
от него особенно доставалось чабанам, которые угоняли из его отары ягнят.
Так и теперь: узнав, что седоголовый дед переселился в степь совсем
недавно, а до этого пас колхозных коров, Отец подозвал его и сказал
презрительно:
- Ты вот чего, коровячий начальник. Ягнят без остановки гони подальше,
чтобы маток не тревожить ихним блеянием. И этим своим посметюхам-подпаскам
накажи за кажным ягненком доглядывать, а то они только хаханьки справлять
умеют.
- Это ты зря, - обиделся дед, - они девки работящие, да беда в том, что
в вашем сожгенном степу не то что овца, верблюд околеет.
- Ладно, иди...
Дед перекинул через плечо мешок с харчами, что-то сказал девушкам и
неторопливо погнал ягнят в сторону. Окруженные чабанами и собаками, ягнята
разноголосо блеяли, разбегались, но четыре лохматые собаки, повинуясь
тонкому посвисту деда, обгоняли беглецов и заворачивали их к отаре.
Отец долго следил, как удаляются ягнята, вслушивался в их жалобное
блеяние, посматривал на встревоженных маток, которых с трудом удерживали на
тырле подпаски.
- Вот, Серко, - сказал Отец лежавшему рядом волкодаву, - пошли наши с
тобой ягнятки, не скоро мы их теперь увидим.
Волкодав скосил на хозяина мерцающие желтые глаза, вильнул хвостом.
- Радуешься, зверюка, что работы тебе меньше будет? - недовольно
спросил Отец. - Пойдем-ка лучше подсолнух польем, нечего вылеживаться.
В этот день подсолнух выглядел как обычно: трепетали под ветром его
оранжевые лепестки вокруг тяжелой, слегка склоненной корзинки; мелкие
трубчатые цветы на корзинке желтели густо, как пчелиные соты; разлапистые
зеленые листья, отбиваясь от ветра, лопотали, упруго раскачиваясь.
Прошло еще три дня. Суховей свирепствовал в степи. Серым туманом
клубилась пыль. На солнце можно было смотреть не мигая, и даже в полдень оно
казалось багряным размытым пятном.
Как-то на утренней заре Отцова отара столкнулась с отарой дяди Фоки.
Придерживая у подбородка капюшон и отворачиваясь от ветра, дядя Фока
закричал Отцу:
- Ты поспешай до отрожины, вода в копани упала и засолонела, как рапа!
Ежели кто из чабанов разок попоит отару, твои овцы без воды останутся!
Он подошел ближе, прикурил, закрывая огонек спички полой плаща.
- Черт те что деется! Прямо с ног, проклятый, валит, и дышать нечем:
полон рот пылюки.
Испытующе поглядев на Отца, дядя Фока помедлил, почесал бороденку,
потом сказал с ехидной ласковостью:
- А подсолнушек-то ваш, извиняюсь, того... накрываться стал...
- Чего ты мелешь?
- Как то есть - мелешь? - обиделся дядя Фока. - Я только оттуда, своими
глазами видал. Листья у него навроде тряпок висят, а концы у них буреть и
сохнуть стали.