"Виталий Закруткин. Подсолнух (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

вихрами-лепестками, сын.
Короткое извещение о смерти сына пришло в самом конце войны. Директор
совхоза долго носил извещение в кармане брезентового плаща, а когда приехал
к дальней отаре и нашел Отца, поглядел на него, вынул из кармана бумагу с
печатью и прочитал, хмуро роняя слова:
- "Защищая честь и независимость Советской Родины... ваш сын...
героически погиб... при штурме Берлина... похоронен в братской могиле на
Зееловских высотах..."
Отец не заплакал тогда. Только лицо его стало темным, как чугун. Он
взял у директора бумагу, аккуратно сложил ее и, сутулясь, побрел за
уходившей отарой. Не заплакал он и в тот день, когда в совхоз прислали орден
сына - алую звезду с золотыми лучами.
Прошли годы. Никогда не знавший грамоты, Отец наизусть выучил извещение
о смерти сына и, когда оставался один, вслух произносил бьющие, как молот,
слова: "Героически погиб... похоронен в братской могиле..."
Так и теперь: шагая впереди отары и проводив взглядом подбитого лебедя,
Отец хрипло повторил:
- В братской... Не один, значит, он там... Много их там, значит, таких
братьев.
Услышав шаги за спиной, Отец оглянулся. К нему подходил Бадма. Смуглый,
скуластый, с чуть раскосыми грустными глазами, он остановился, пожевал
жидкие, с проседью усы, вопросительно посмотрел на Отца,
- Что ты, Бадма? - спросил Отец.
Бадма запахнул полу потертого рыжего ергака:
- Надо хурду вправо вертать. Балка вправо, а ты влево вертал. Влево
воды нема.
- Как же вправо? - сердито сказал Отец. - Мы до трех западин еще не
дошли.
- Там они, три западины. - Бадма махнул герлыгой. - Я говорю, надо
вертать вправо.
- Ладно, сбивай вправо...
Три солонцовые западины, о которых говорил Бадма, тремя круговинами
замыкали пологую отрожину извилистой степной балки. В отрожине всю весну
держалась талая вода, и, хотя к концу весны, испаряясь, она становилась
горьковато-соленой, ею можно было поить неприхотливых, ко всему привычных
овец.
С помощью собак отару сбили вправо, подогнали к отрожине. Голодные овцы
пили лениво, терлись одна о другую, разноголосо блеяли.
Выбрав сухое место для тырла, Отец крикнул Бадме:
- Хватит! Тырлуй!
Пока Отец с Бадмой тырловали овец, Донька воткнул в землю железный прут
с крюком, повесил на него медный саган с водой, насбирал полыни, зажег
костер. Влажная полынь разгоралась плохо. Донька добавил к ней подсушенного
ветром ковыля. Веселое пламя высоко взвивалось над костром, обдавая дымом
сидевших вокруг чабанов.
- Вот дает! - щурясь от едкого дыма, пробормотал Донька.
Неподвижный взгляд Бадмы был устремлен на пламя. Обняв колени
маленькими смуглыми руками, он проговорил задумчиво:
- В Сибири лесов много-много. Куда ни ступнешь, лес и лес. Тайга
называется. Жили мы в тайге, деревья рубили. Только когда спали, степь