"Валерий Замыслов. Иван Болотников (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

бы Василий Иваныч не пожалел. В грамотках-то о его измене писано, татар на
Русь призывал. Ну-ка с этим ларцом - да к царю! Головы бы князю не сносить.
Тут не токмо - последний алтын выложишь. Сошлись бы с князем Василием,
полюбовно сошлись".
Но ларец прячет Пахомка, будто каменной стеной им прикрывается. Не
подступись. Сколь его не пытал, одно долбит:
- Не видать тебе ларца. А коль со мной что приключится и тебе не жить.
Ведает о ларце еще один божий человек. Он-то праведный, за копейку себя не
продаст. Сказнит тебя Телятевский за княжну Ксению.
Не раз к Пахомке подступался, но тот уперся - оглоблей не свернешь.
Силу за собой чует. И башку ему не снимешь: с мертвого и подавно ларец не
возьмешь да и себя от беды не упасешь. А что как в самом деле Пахомка о
ларце сболтнул? Но кому? Казаку с Дона, мужику беглому или сосельнику в
Богородском?
Всяко прикидывал. И вдруг нежданный гостенек, он-то и всколыхнул
угасшую было надежду.
"Не иначе как Ивашка. Не мог ему Пахомка о грамотках умолчать".
Обрадовался, загорелся, но радость вскоре померкла? Болотников о ларце
- ни слова.
"Ужель знает да помалкивает? Но пошто таится? Ужель какой-то ларец ему
жизни дороже? Пахомку жалеет? Да ему на погост пора. Нет, тут другое.
Ивашка не дурак, видно, сам хочет к Шуйскому пожаловать, о щедрой награде
тщится. От денег-то еще никто не отказывался... Ну, нет, Ивашка, не видать
тебе княжьей награды. Сейчас пытать зачну, шибко пытать. Не выдюжишь,
язык-то сразу развяжешь. Тут тебе и конец. И Пахомку порешу. А там с
грамотками к Шуйскому".
- Эгей, Ермила!.. Тащи молодца из ямы.
Одноух вскоре вернулся, лицо его было растерянным.
- Пуста яма, атаман. Пропал сын боярский.

ГЛАВА 4
СКОМОРОХ УДАЛОЙ

Евстигней неслышно ступил к лавке, тихо окликнул:
- Спишь, Варька?
Девка не отозвалась, сморил ее крепкий сон.
"Выходит, не позвал Федотка. Ну и слава богу, обошлось без греха".
Федотка храпел богатырски, с посвистом. Лежал на спине, широко
раскинув ноги, черная борода колыхалась по груди.
Евстигней все так же неслышно шагнул в горницу, глянул на киот с
тускло мерцающей лампадкой, перекрестился. Потянулся рукой к изголовью,
нащупал кушак. Федотка не шелохнулся. Евстигней, придерживая овчину,
потянул кушак на себя. Кудлатая голова качнулась, и храп смолк.
Замер, чувствуя, как лоб покрывается испариной. В голове недобро
мелькнуло:
"Пырнуть ножом. А с теми Гаврила управится".
Нож - за голенищем, нагнись, выхвати - и нет Федотки. Но тот вдруг
протяжно замычал, зашлепал губами и захрапел пуще прежнего.
Вновь потянул. И вот кушак в руках - длинный, увесистый. На цыпочках
вышел в сени и только тут шумно выдохнул.