"Валерий Замыслов. Иван Болотников (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

уберусь. Вот тут, за храмом, и положите.
- Пожил бы, отец. Успеешь к богу-то, - молвил большак.
- Не, родимые, на покой пора.
- А где ж народ, отец?
- Сошли. Кто в леса, а кто в земли окрайные. От Микиты Пупка сошли,
озоровал осударь наш, шибко озоровал. От бессытицы и сбёгли.
Старик закашлялся, изо рта его пошла сукровица. Мужики внесли деда в
ближнюю избу, положили на лавку. Когда тот отдышался, Васюта протянул ему
ломоть хлеба.
- Пожуй, отец.
Старик вяло отмахнулся.
- Не, сынок. Нутро не принимает.
- Плох дед. Знать и впрямь помрет, - перекрестился большак и повелел
скликать мужиков.
Растопили печь, сварили уху. Ели споро: рано подыматься.
- Дни погожие, как бы тухлец не завелся, - степенно ронял за ухой
Егор. - Тогда хлебнешь горя. На царевом дворе за таку рыбу не пожалуют.
Либо кнутом попотчуют, либо в темницу сволокут. При государе Иване
Васильевиче знакомца моего, из Ростова, на дыбе растянули. Доставил на
Кормовой двор десять чанов, а один подыспортился. Царев повар съел рыбину
да и слег - животом занедужил. Может, чем и другим объелся, но указал на
большака. Схватили - и на дыбу, пытать зачали. Пошто-де, государя умыслил
извести? Не кинул ли в бочку зелья отравного? Так и загубили человека.
- Проклятое наше дело, - угрюмо проронил один из возниц.
- Худое, братцы, - поддакнул Егор. - Я с теми подводами тоже ходил.
Впервой на Москву послали. Приехал в Белокаменну - рот разинул. Кремль,
терема, соборы. Сроду такой красы не видел. А вспять из царева града ехал -
кровушкой исходил, пластом на телеге лежал. Едва ноги не протянул. И не
один я. Всех батогами пожаловали. Вот так-то, ребята!
Поднялись на зорьке. Васюта тронул старика за плечо, но тот не
шелохнулся. Прислонился ухом к груди, она была холодной и безжизненной.
Широко перекрестился.
- Преставился наш дед. Надо могилу рыть.
- Батюшку бы сюды. Грешно без отходной, - молвил Егор.
Мужик из Угодич кивнул на Васюту.
- В попы его отрядили. За благословением к патриарху едет.
- Вона как, - протянул Егор. - Так проводи упокойника, христов
человек.
- Не доводилось мне. Канон у белогостицких монахов постиг, но сам не
погребал, да и нельзя без духовного сана, - растерялся Васюта.
- Ничего, перед богом зачтется. Ты тут молись, а мы домовину пойдем
ладить.
Мужики вышли из избы, и Васюта остался один с покойником. Боязни не
было, но молитвы почему-то вдруг забылись, и не сразу он припомнил нужный
канон, где просил у господа простить земные грехи раба божия Ипатия и
упокоить его в вечных обителях со святыми.
Похоронив старца, тронулись дальше. И вновь обступили дремучие леса;
однако до Переяславля ехали спокойно - ни с одной разбойной ватагой не
встретились - и все же в верстах тридцати от Москвы пришлось взяться за
топоры.