"Валерий Замыслов. Иван Болотников (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

презорница. Покарает ее господь.
На дороге столпились мужики, крестили лбы, не вмешивались. Карпушка
едва отбился от баб и понуро сел у избенки. Ведал: никто за женку не
заступится, быть ей битой.
Каждые пять-десять лет по пятницам, в день смерти Христа-Спасителя,
приходили в село божьи пророки. Рекли у храма, что является им святая
Параскева-пятница1 и велит православным заказывать кануны. Они же рьяно
следили, чтобы бабы на деревне в этот священный день не пряли и никакой
иной работы не делали, а шли бы в храм, молились да слушали на заутрене и
вечерне церковные песни в похвалу святой Пятницы. Ослушниц ждала расправа.

Гаврила сидел на телеге, чинил хомут. Был навеселе: тайком хватил два
ковша бражки в подклете Евстигнея. Глянул на дорогу и обалдело вытаращил
глаза. Хомут вывалился из рук.
- Гы-ы-ы... Евстигней Саввич! Гы-ы-ы...
Евстигней вышел на двор, хмуро молвил:
- Что ржешь, дурень?.. Поспел уже, с утра набулдыкался. Прогоню я
тебя, ей богу!
Гаврила, не внимая словам Евстигнея, продолжал хихикать, тряс бородой.
- Мотри-ка, Саввич. Гы-ы-ы..
Евстигней посмотрел на дорогу, перекрестился, будто отгонял видение,
опять глянул и забормотал очумело:
- Срамницы... Эк, власы распустили.
- У первой, с иконкой-то, телеса добры, хе-хе... Ух, язви ее под
корень!
Евстигней вприщур уставился на бабу, рослую, пышногрудую, с темными
длинными волосами, и в памяти его вдруг всплыла Стенанида. Дюжая была
девка, в любви горяча.
-Закрывать ворота, Саввич? Сюды прут.
- Погодь, Гаврила... Пущай поснедают. То люди божий, - блудливо
поглядывая на баб, смиренно изрек Евстигней.
- Срамные женки, Саввич.
- Издревле Параскева без стыда ходит, Гаврила. Пущай поедят.
Увидеть на миру бабу без сарафана - диво. Даже раскрыть волосы из-под
убруса или кики - великий грех: нет большего срама и бесчестья, как при
народе опростоволоситься. А тут идут босы, в одних власяницах, но не
осудишь, не повелишь закопать по голову в землю. Свята Параскева-пятница,
свят, нерушим обычай!
Бабы вошли во двор, поясно поклонились.
- Все ли слава богу? - спросила водильщица.
- Живем помаленьку, - степенно ответил Евстигней, однако в голосе его
была робость: уж больно несвычно перед такими бабами стоять. А им хоть бы
что, будто по три шубы на себя напялили.
- А водятся ли в доме девки?
- Варька у меня.
- Не за прялкой ли?
Глаза у водильщицы так и буравят, будто огнем жгут.
- Упаси бог, - замахал Евстигней. - Какая седни прялка? Спит моя девка
по пятницам. Поди разбуди, Гаврила.
Гаврила проворно шагнул к крыльцу.