"Валерий Замыслов. Огнем и мечем ("Иван Болотников" #2) " - читать интересную книгу автора

Но погодье и не думало униматься: дождь шел уже третью неделю. Мужики
вконец затужили:
- Хлеб мокнет. Самое время колосу быть, а жито в зеленях. За что
господь наказует, православные?
Молились, били земные поклоны Христу и святым угодникам, выходили всем
селом на молебны, но бог так и не смилостивился. Дождь, не переставая, лил
десять недель. Хлеб не вызрел, стоял "зелен аки трава". В серпень же, на
Ивана Постного*, нивы побил "мраз великий".
______________
* Иван Постный - 29 августа.

В избах плач:
- Пропадем, с голоду вымрем. Как зиму зимовать, господи!
Блаженные во Христе вещали:
- То кара божья. Создатель наказует за грехи тяжкие. Быть гладу и мору!
Сковало землю, повалил снег. Народ обуял страх; от мала до велика
заспешили в храм.
- Изреки, батюшка, отчего летом мороз ударил? Отчего нивы снегом
завалило?
Но батюшка и сам в немалом смятении. Слыхано ли дело, чтоб в жатву зима
приходила!
- Все от бога, православные. Молитесь!
Молились рьяно, усердно, но хлеб погиб. А впереди - смурая осень и
долгая, голодная зима.
Ринулись на торги. Продавали пряжу, холсты, рогожу, коробья из луба. Но
покупали неохотно, пришлось сбывать втридешева. На серебро норовили купить
жита, но, дойдя до хлебных лавок, очумело ахали: жито подорожало вдесятеро.
Бранились:
- Аль креста на вас нет? Разбой!
Торговцы же отвечали:
- Найди дешевле. Завтра и по такой цене не купишь.
Мужики плевались, отходили от лавок и ехали на новый торг. Но и там
хрен редьки не слаще. Скрепя сердце отдавали последние деньжонки и везли в
деревеньку одну-две осьмины хлеба. Но то были крохи: в каждой курной избенке
ютилось немало ртов. Минует неделя, другая - и вновь загуляет лютый голод.
А хлеб дорожал с каждым днем. Весной цены поднялись в сто раз!
Сермяжная Русь уповала на новый урожай, слезно молилась: "Даруй же,
господи!" Но господь не даровал: засеянные "зяблым житом" и "морозобитым
овсом" крестьянские полосы не взошли.
На Русь обрушился неслыханный голод.

Затуга!
По селу, едва передвигая ноги, тяжело бредет белоголовый старик. Бредет
ко храму. Высохшее лицо, трясущиеся руки; посох пляшет в руке. Старик падает
близ Семейкиной избы. К умершему подбегает тощий лохматый кобель, рвет
зубами хилое тело. Выходит Семейка, гонит орясиной собаку прочь.
Село таяло от гладу и мору. Скорбь, плачи, брожение.
По селу густой толпой плетутся нищеброды. Серые, изможденные лица,
ветхие рубища, тягучие заунывные голоса:
- Подайте, Христа ради-и-и.