"Курт Занднер. Сигнал из космоса " - читать интересную книгу автора

- Ну, хорошо, милейший доктор, хорошо... Может быть, оно все так и
есть. Но меня, признаюсь откровенно, это интересует очень мало.
- И ты абсолютно прав, Йозеф, - одобрительно кивнула его жена. В ее
голосе послышалась злоба, когда она принялась развивать свои удивительные
взгляды на науку:
- Мне остается только поражаться, доктор, как вы всему этому можете
верить. Я не верю ни капельки. Все - обман и пропаганда.
- Как? Однако, фрау Нидермейер!.. - вырвалось у меня, но моя
собеседница не дала мне продолжать и заговорила с возрастающим ожесточением.
Да, да, да! Ей-то ясно, что все это не более как обман. Ведь она же сама
очень внимательно рассматривала Луну и увидела, что Луна самая обыкновенная,
какой была всегда. Мало ли что можно утверждать, ссылаясь только на какой-то
там дурацкий "пип-пип-пип"...
- Даже многие газеты попались на эту удочку, точь-в-точь как вы,
доктор!
Свой главный козырь она приберегла под конец. Мол, она прочла, что один
американский профессор - "настоящий профессор, прошу вас заметить" (эта
шпилька была явно адресована мне) - придерживается в точности ее мнения.
Ничего, кроме обмана и пропаганды!
Для моего ума, прошедшего научную школу, это было уж слишком, и, хотя
жена бросала на меня испуганные, предостерегающие взгляды, я тоже вошел в
раж! Забыв, перед какой аудиторией нахожусь, я произнес пламенную тираду,
выступил с целым трактатом о соотношениях астрономических величин, упомянул
о светящемся натриевом облаке, выпущенном одной из первых советских ракет, и
о радиосигналах, принятых всеми крупными научными институтами на Земле. В
ракетах я смыслю мало, но передача сигнализации относится до некоторой
степени к моей давнишней научной специальности. И я попытался объяснить, как
такая сигнализация осуществляется. Может быть, и впрямь проявив
бестактность, я спросил фрау Нидермейер, не воображает ли она, что
разбирается в этих вопросах лучше, нежели все серьезные ученые мира, вместе
взятые, из которых ни один не имеет на этот счет ни малейших сомнений, за
исключением, конечно, того знаменитого в кавычках американского профессора,
на чье мнение она ссылается. Как, кстати, фамилия этого профессора? Ах, вот
оно что! Фрау Нидермейер ее не запомнила! Все ясно. Мне не стоит большого
труда догадаться, чем знаменит этот господин и каковы его истинные цели!
Подтекст всей моей речи выражал гневное порицание, словно говорил я
перед моими студентами, саркастически подчеркивая зияющие пробелы в их
познаниях, вызванные леностью и скудоумием.
Когда я, почти задохнувшись, кончил, молчание в комнате было еще более
гнетущим, чем после моего первого монолога.
- А вы что скажете по этому поводу? - попытался я найти поддержку у
господина Кинделя
Но господин Киндель разглядывал свои ногти и улыбался.
- Если бы даже все это и было правдой, то каждый верующий христианин
прежде всего должен задать себе вопрос: чему это на пользу? - Так
дипломатически уклонился он от прямого ответа, причем на губах у него
продолжала играть улыбочка, смысл которой было нелегко истолковать.
С тем же основанием можно было вопрошать, для чьей пользы понадобилось
Копернику создавать свою систему мира, а Ньютону делать свои вычисления.
Вопрос о пользе и цели научных открытий прозвучал так безнадежно глупо, что