"Курт Занднер. Сигнал из космоса " - читать интересную книгу автора

- Три бутылки красного, - сокрушенно сказала жена, - и вдобавок гости
как будто обиделись. Тебе, может быть, не следовало...
- Оставь! - прервал я ее злобно. - В следующий раз хватит и одной
бутылки. Деньги мне самому нужны.
В ту ночь я спал очень беспокойно. Страшные сны мучили меня. Будто я
бегу по темным безлюдным переулкам, спасаясь от невидимых убийц. Потом я
видел исполинского господина Нидермейера. Он издевательски хохотал, а я
ползал перед ним на коленях, вымаливая марку. В конце концов я оказался в
мрачной аудитории института физики перед судьями, которые по неизвестным
причинам приговорили меня к пожизненному заключению. Я хотел протестовать,
но председательствующий, одетый в черную тогу и слегка напоминавший
провизора Кинделя, зазвонил в свой колокольчик и закричал: "Обжалованию не
подлежит! Судебное заседание закрыто!"
Весь в холодном поту, я проснулся.
- Будильник прозвонил, тебе пора вставать! Уже шесть часов, - сказала
жена.

Не обратил бы доктор Бендер как-нибудь поутру внимания на мои
покрасневшие от напряжения глаза! Полоска света от фонаря очень слаба, а у
меня к тому же отобрали очки (чтобы я осколками стекол не перерезал себе
вены. Кроме шуток! Нет, подобной услуги я им не окажу). Поверьте: при столь
скудном освещении, наполовину спрятавшись под одеяло, очень нелегко
исписывать эти листки моим торопливым, для всех других, несомненно,
малоразборчивым почерком.
Досаднее всего тратить уйму времени на очинку карандаша. Он быстро
стачивается со всех сторон. На беду, мне достался номер второй, очень
мягкий. Номер третий или четвертый подошел бы гораздо лучше, но приходится
довольствоваться тем, что есть. Поскольку я лишен каких бы то ни было
инструментов - даже пилкой для ногтей я могу пользоваться лишь под неусыпным
наблюдением персонала, - мне остается только обгрызать карандаш зубами; к
счастью, они у меня еще довольно крепкие. Карандашный графит я точу о
шершавый металл кровати. Бумагу и карандаш я прячу днем под матрасом.
Укрытие как будто оказалось надежным, ибо больничный персонал явно не
страдает повышенной любовью к чистоте: пока наш лысый санитар, человек с
лицом мясника на пенсии, караулит у входа в палату, привалясь к двери,
старшая медсестра с вечно обиженной миной разок-другой проведет щеткой по
полу. Но дальше чем на пару сантиметров ее щетка еще никогда под мою кровать
не проникала. Зато проявляет рвение доктор Бендер. С каждым новым днем
подвергает он меня все новым обследованиям: ожесточенно доискивается следов
мозговых опухолей, симптомов паралича, белой горячки и шизофрении.
Устремив на меня мрачный взгляд, задает бесконечное множество вопросов:
не падал ли я в детстве на голову, не было ли в моей семье случаев
самоубийства, не страдал ли кто-нибудь из моих родственников эпилепсией,
алкоголизмом, не умер ли в сумасшедшем доме. К сожалению, я не могу
доставить ему удовольствия, хотя и отдаю должное его отчаянным стараниям
найти у меня конкретные признаки душевной болезни и таким образом задним
числом оправдать мое пребывание в психиатрической больнице. Я почти боюсь,
что постепенно пробуждаю в нем угрызения совести, и все же у меня хватает
жестокости держать себя с ним неизменно приветливо, с веселой улыбкой; такое
поведение постепенно все глубже повергает его в тайные сомнения насчет моей