"Вячеслав Запольских. Хакербол " - читать интересную книгу автора

тонкий свист уже пробуравил перепонки и теперь точил мозг. Стасик не мог
закрыть глаза, сомкнуть расползающиеся веки, и приходилось лупиться на
полыхающий плафон. Стасик слал ему телепатемы: погасни, погасни, пусть
наступит темнота. И плафон, действительно, засветился странным черным светом
и темнота наконец-то наступила.
Глухой голос дополз до него издалека, будто по трубе. Тело уже не
ощущало веса, но в грудь давила эластичная лента, принайтовившая Стасика к
его креслу. Если бы не этот "сейфети, белт", болтаться б ему теперь, как
горошине в погремушке... Кстати, это что, пилотские подтяжки, что ли?
- Оклемался, корреспондент?
В обзорном экране всплыл голубой сегмент Земли, в правый верхний угол
потянулась раскосмаченная облачностью звериная лапа Скандинавии. Потом
полуостров метнулся вниз, будто лапа хотела прихлопнуть настырного
кровососа, но вместо этого описала заумную петлю; голубой сегмент снова
уплыл под срез экрана. Вместо него по дуге понеслись, чуть размазываясь,
белые язычки звезд.
На полусогнутых к креслу Стасика подобрался пилот и утвердился
относительно неколебимо, взявшись за скобу на стенке одной рукой и за
подлокотник другой.
Плафон снова светло сиял. Внутренности копошились. Стошнит? "Его
желудок заквакал и выпрыгнул на грудь", ха-ха. Ай-йя-йя-а... Нет, не
стошнит. Сил для этого уже нету никаких... А штурман где?
- Ты лежи здесь. Тихо лежи. А штурман - в грузовом. Нн-о! Из кресла не
вздумай вылезать! Усек?
"Грубый какой", - подумал Стасик и сглотнул снова попершую от желудка
волну мерзовкусия. Пилот вообще-то с самого начала отнесся к необходимости
терпеть Стасика в кабине без восторга. Теперь, когда ситуация явно стала
нештатной, он и вовсе распустился. Где же ты, всенародная любовь к ТВ?
Перешагнув через вжавшегося в кресло Стасика, пилот устремился к ведущему в
грузовой отсек люку Уцепившись за ближайшие скобы, он попытался просунуть
ноги в отверстие. С первой попытки это не удалось, ноги описали кривую и
пилот брякнул пятками по разломанному шкафу. Тогда уцепился носком ботинка
за одну из скоб внутри шахты-переходника, с трудом подтянул туда и другую
ногу и, наконец, вполз полностью.
Стасик огляделся. "Фокус" парил над головой, удерживаемый лямкой. Две
кнопки на плече все-таки оказались пристегнутыми. Он подтянул ТЖК к себе,
нажал клавишу реверса, прокрутил запись к началу.
Экранчик засветился, появилось изображение ассистенточки под кудрявыми
студийными тополями. Кассы и диспетчерская, пелена в иллюминаторах,
мужественный затылок пилота. Все хоккей. Техника пашет. Стасик невесомыми
пальцами погладил "Фокус" и нажал клавишу записи. Свистопляска звезд. Два
пустых кресла перед приборной панелью, мигающей аварийным транспарантом. Как
символично. Образ, покруче сезанновских часов без стрелок. Не прозевать бы
момент, когда приблизится корабль-спасатель и начнет выводить неудачников на
более или менее приличную орбиту.
В обзорном экране опять всплыл ломтик атмосферной голубизны.
Скандинавия осталась позади. Теперь перед ним, должно быть, проплывала
Атлантика. От своих сумасшедших прыжков и рывков океан должен был
выплеснуться на Африку, смыть все пальмы и всех слонов и обнажить
базальтовую корку геологической платформы.