"В.И.Зарудный. Фрегат 'Бальчик' " - читать интересную книгу автора

молчанием устрашает больше, чем громким голосом. У всякого свои жесты: один
с досады жмет себе руками затылок, другой топает ногами, третий швыряет
носками кверху, выделывая, таким образом, нечто в роде казачка; четвертый с
досады натягивает себе фуражку на затылок и придает своей фигуре комически
грозное выражение. Голоса, манеры, взгляды - все обнаруживает высшую степень
возбуждения темпераментов под влиянием власти энергического человека.
Вот кутерьма, думаю я; как славно тут, на марсе! Только изредка намылят
шею, - а там - внизу, всегда беда мичманам; не один, так другой, не другой,
так третий, а то, чего доброго, все вместе напустятся, да ведь как пушат! -
Вот Фермопилов, как рак, красный, его уже раз двадцать распекали, что он
раза два уже рукой махал. Какой молодчина Украинцев, грот-марсовой матрос, -
бежит по веревочной лестнице скорее, чем я пробегу по превосходной
деревянной, а ведь за плугом ходил пять лет тому назад. На что не способен
русский человек!
- Что же там, на крюйселе, делается? - крикнул командир фрегата Абасов.
- Ведь это вот что такое-с, - заметил ему Павел Степанович, - этот
Корчагин с Набардюком завели себе малороссийский хутор на крюйселе, а нас с
вами, как русских, знать не хотят.
- Новая беда! - думал я: - теперь недели две нужно будет отшучиваться в
кают-компании.
Так и случилось. Шутка Павла Степановича тотчас была принята к сведению
каждым из офицеров. Все прозвали крюйсель на "Бальчике" Малороссией.
Название это было усвоено вследствие стечения двух неблагоприятных
обстоятельств: во-первых, мичман и старший унтер-офицер на крюйселе были
хохлы; во-вторых, по небольшому числу парусов работ у нас было меньше, чем
на других марсах. От этой последней причины мои подданные изредка
пользовались вместе со мной приятным far niente{1}, что давно уже возбуждало
зависть владетелей грот-марсовой и фор-марсовой областей...

Артиллерийское ученье

Артиллерийское, так же как и всякое другое ученье, производилось на
"Бальчике" всегда под непосредственным надзором Павла Степановича. Как
заклятый враг бесполезной формальности, стесняющей не вполне развитых
простолюдинов, Павел Степанович доводил все приемы до возможной простоты и
свободы, но требовал строгого исполнения всего необходимого и полезного; он
не любил также сухости и бесполезной строгости артиллерийских педагогов,
часто сам вмешивался в объяснения и был неподражаем в этом отношении.
В последнее время вошли в моду в Черноморском флоте вопросы и ответы,
относящиеся до артиллерийского дела, род уроков и экзаменов для матросов.
Эти экзамены составляли камень преткновения для многих. Умный, лихой матрос,
который не задумался бы решиться на самое отчаянное дело, робел перед
экзаминатором и с бледным лицом давал нелепые ответы; у иных губы дрожали, и
это, по непростительной ошибке, некоторые относили к трусости и
неспособности к военному морскому делу. Тысячи примеров доказывали
неосновательность подобных заключений. Павел Степанович упрощал и облегчал
подобные экзамены донельзя.
- Что за вздор-с, - говорил он офицерам: - Не учите их, как попугаев,
пожалуйста, не мучьте и не пугайте их; не слова, а мысль им передавайте.
- Муха! - сказал Павел Степанович одному молодому матросу, имевшему