"Владимир Заяц. Опыты. Век XX (Авт.сб. "Тяжелые тени")" - читать интересную книгу автора

пытается оскорбить нацию, а вы... Хотя бы сделали вид, что не поняли. И
вообще, мы с вами должны быть едины...
- Оставьте, Лауэр. Вы сами не верите в то, что говорите. Объединяется
только однородное. - Лицо Вирхова вдруг передернулось, и он, положив
пальцы на запястье, зашевелил губами, считая пульс.
- Пить вам не надо! - в сердцах вырвалось у Лауэра. - Прошу вас хотя бы
не мешать мне. Чтобы не случилось, как в том лагере...
Вирхов кивнул и прикрыл отекшие веки.
Лауэр, пытаясь изобразить любезную улыбку, обратился к пленному:
- О, вы смелый человек. И не лишенный чувства юмора. Интеллигентность
сразу чувствуется. Мы знаем, как русские относятся к учителям. Вам верят!
Просим вас содействовать нам и объяснять людям, что опыты будут
производиться в их интересах. И еще - в наших общих интересах, чтобы
подопытные давали правдивые отчеты о своем самочувствии после процедур.
Это нужно для правильной отработки методики. Вы убедитесь, что цели наши
благородны. Люди истощены, а наши лекарства помогут им быстро и
безболезненно выйти из этого состояния.
Иван насмешливо улыбнулся:
- Я знаю, что это за лекарства.
Лауэр встрепенулся и почти испуганно посмотрел на пленного.
- ...Это хлеб, масло, мясо.
Лауэр с явным облегчением визгливо хохотнул и игриво погрозил пальцем.
- О! Шутка! - Тут взгляд его упал на ухмыляющегося Вирхова, и он,
помрачнев, сказал с жестяным дрожанием в голосе: - Идите! В ваших же
интересах говорить то, о чем мы просили. А также верить мне.
Он махнул рукой, давая понять, что встреча закончилась, и Иван,
стараясь держаться ровнее, вышел.
Когда дверь за пленным закрылась, Вирхов раздвинул губы в шутовской
улыбке и поинтересовался:
- Вы думаете, русский вам поверил?
Лауэр вскинул голову и высокомерно процедил:
- Вы не психолог, Вирхов. Человек поверит в любую ложь, если ложь эта
дает хоть немного надежды. А в отношении питания... Двести граммов хлеба в
день и пятьдесят граммов колбасы вполне достаточно для обеспечения
жизнедеятельности человеческого материала. Эксперименту не помешает
некоторая скудость пайка.
- Эксперименты над людьми... Человеческий материал... Ах, Лауэр, -
вздохнул Вирхов, неожиданно посерьезнев. - Мы же - врачи!
Лицо Лауэра стало злым, похожим на крысиную морду. Его пальцы с
аккуратно подстриженными ногтями нервно забарабанили по крышке стола.
- Я бы не советовал вам в таком тоне, - сказал он неприятным голосом, с
трудом сдерживая раздражение. - Я вижу, вы совсем не боитесь за свою семью
в Дрездене. Хочу сообщить вам, что написал сам Гиммлер моему великому
другу доктору Рашеру: "Тех, кто отвергает эти опыты над людьми, я
рассматриваю как предателей и государственных изменников". Тем более,
Вирхов, что опыты по стимулированию нервной деятельности санкционированы
на самом высоком уровне, - при этих словах Лауэр выпрямился, будто по
команде "смирно". - Сам фюрер ждет от нас скорейших результатов
эксперимента "Сверхчеловек".
Тусклый свет из маленького окошка, возле которого сидел Вирхов, падал