"В.Зазубрин. Щепка ("Сибирские огни", No 2 1989) (про революцию)" - читать интересную книгу автора

Коммунист, приговоренный за взяточничество, опустил круглую стриженую
голову, в землю глухо сказал:
- Простите, товарищи.
А веселый с русой бородкой, уже без пенсне, и тут всех рассмешил.
Стал, скроил глупенькую рожицу.
- Вот они какие, двери-то на тот свет-без петель. Теперь буду знать.
И опять Срубов подумал, что их не будут расстреливать. А комендант, все
смеясь, приказал:
- Повернитесь. Приговоренные не поняли.
- Лицом к стенке повернитесь, я к нам спиной.
Срубов знал, что, как только они станут повертываться, пятеро чекистов
одновременно вскинут револьверы и в упор каждому выстрелят в затылок.
Пока наконец голые поняли, чего хотят от них одетые, Срубов успел
набить и закурить потухшую трубку. Сейчас повернутся и - конец. Лица у
конвоиров, у коменданта, у чекистов с револьверами, у Срубова
одинаковы-напряженно-бледные. Только Соломин стоял совершенно спокойно.
Лицо у него озабочено не более, чем то нужно для обыденной, будничной
работы. Срубов глаза в трубку, на огонек. А все-таки заметил, как Моргунов,
бледный, ртом хватал воздух, отвертывался. Но какая-то сила тянула его в
сторону пяти голых, и он кривил на них лицо, глаза. Огонек в трубке
вздрогнул. Больно стукнуло в уши. Белые сырые туши мяса рухнули на пол.
Чекисты с дымящимися револьверами быстро отбежали назад и сейчас же щелкнули
курками. У расстрелянных в судорогах дергались ноги. Тучный с звонким визгом
вздохнул в последний раз. Срубов подумал: "Есть душа или нет? Может быть,
это душа с визгом выходит?"
Двое в серых шинелях ловко надевали трупам на ноги петли, отволакивали
их в темный загиб подвала. Двое таких же лопатами копали землю, забрасывали
дымящиеся ручейки крови. Соломин, заткнув за пояс револьвер, сортировал
белье расстрелянных. Старательно складывал кальсоны с кальсонами, рубашки с
рубашками, а верхнее платье отдельно.
В следующей пятерке был поп. Он не владел собой. Еле тащил толстое тело
на коротких ножках и тонко дребезжал:
- Святый боже, святый крепкий...
Глаза у него лезли из орбит. Срубов вспомнил, как мать стряпала из
теста жаворонков, вставляла им из изюма глаза. Голова попа походила на
голову жаворонка, вынутого из печи с глазами-изюминками, надувшимися от
жару. Отец Василий упал на колени:
- Братцы, родимые, не погубите...
А для Срубова он уже не человек-тесто, жаворонок из теста. Нисколько
не жаль такого. Сердце затвердело злобой. Четко бросил сквозь зубы:
- Перестань ныть, божья дудка. Москва слезам не верит. Его грубая
твердость толчок и другим чекистам. Мудыня крутил цигарку:
- Дать ему пинка в корму-замолчит.
Высокий, вихляющийся Семен Худоногов и низкий, квадратный, кривоногий
Алексей Боже схватили попа, свалили, стали раздевать, он опять затянул,
задребезжал стеклом в рассохшейся раме:
- Святый боже, святый крепкий... Ефим Соломин остановил:
- Не трожьте батюшку. Он сам разденется.
Поп замолчал - мутные глаза на Соломина. Худоногов и Боже отошли.
- Братцы, не раздевайте меня. Священников полагается хоронить в