"В.Зазубрин. Щепка ("Сибирские огни", No 2 1989) (про революцию)" - читать интересную книгу автора

облачении.
Соломин ласков.
- В лопотине-то те, дорогой мои, чижеле. Лопотина, она тянет. Поп
лежал на земле. Соломин сидел над ним на корточках, подобрав на колени полы
длинной серой шинели, расстегивал у него черный
репсовый подрясник.
- Оно этто нече, дорогой мой, что раздеем. Вот надоть бы тебя ще в
баньке попарить. Когды человек чистый да разначищенный, тожно ему лекше и
помирать. Чичас, чичас всю эту бахтерму долой с тебя. Ты у меня тожно, как
птаха, крылышки расправишь.
У священника тонкое полотняное белье. Соломин бережно развязал тесемки
у щиколоток.
- В лопотине тока убийцы убивают. А мы не убиваем, а казним. А казнь,
дорогой мой, дело великая.
Один офицер попросил закурить. Комендант дал. Офицер закурил и
стаскивая брови, спокойно щурился от дыма.
- Нашим расстрелом транспорта не наладите, продовольственного вопроса
не разрешите.
Срубов услышал и разозлился еще больше.
Двое других раздевались, как в предбаннике, смеясь, болтали о пустяках,
казалось, ничего не замечали, не видели и видеть не хотели. Срубов
внимательно посмотрел на них и понял, что это только маскарад -глаза у обоих
были мертвые, расширенные от ужаса. Пятая, женщина,-крестьянка, раздевшись,
спокойно перекрестилась и стала пол револьвер.
А с папироской, рассердивший Срубова, не захотел повертываться спиной.
- Я прошу стрелять меня в лоб.
Срубов его обрезал:
- Системы нарушить не могу-стреляем только в затылок. Приказываю
повернуться.
У голого офицера воля слабее. Повернулся. Увидел в дереве двери массу
дырочек. И ему захотелость стать маленькой, маленькой мушкой, проскользнуть
в одну из этих дырок, спрятаться, а потом найти в подвале какую-нибудь щелку
и вылететь на волю. (В армии Колчака он мечтал кончить службу командиром
корпуса - полным генералом.) И вдруг та дырка, которую он облюбовал себе,
стала огромной дырой. Офицер легко прыгнул в нее и умер. Зрачок у него в
правом открытом глазу был такой же широкий и неровный, как новая дырка в
двери от пули, пробившей ему голову.
У отца Василия живот-тесто, вывалившееся из квашни на пол. (Отец
Василий никогда не думал стать архиереем. Но протодьяконом рассчитывал.)
За ноги веревками потащили и этих в темный загиб. Все они-каждый
по-своему-мечтали жить и кем-то быть. Но стоит ли об атом говорить, когда
от каждого из них осталось только по три, по четыре пуда парного мяса?
Следующую пятерку не приводили, пока не была засыпана кровь и не убраны
трупы. Чекисты крутили цигарки.
- Ефим, как жаба, ты завсегда веньгашься с ними? - квадратный Боже
спрашивал. Соломин тер пальцем под носом.
- А че их дражнить и на них злобиться? Враг он когды не пойманный. А
тутока скотина он бессловесная. А дома, когды по крестьянству приходилось
побойку делать, так завсегда с лаской. Подойдешь, погладишь, стой, Буренка,
стой. Тожно она и стоит. А мне того и надо, половчея потом-то.