"Владимир Зазубрин. Два мира " - читать интересную книгу автора

круп подался назад.
- Здорово, молодцы!
- Здрай желай, гсдин полковник!
- Поздравляю вас с победой! Спасибо за службу!
- Рады стараться, гсдин полковник!
Дружный ответ красильниковцев прокатился по селу. В дальнем конце улицы
эхо дважды повторило: "Рады! Рады!"- и все затихло.
Белые блестящие погоны полковника и кривая казачья шашка, вся в
серебре, отливали голубоватым светом. Высокая кобыла неспокойно перебирала
тонкими ногами, фыркала нежными, розовыми ноздрями, поводила ушами, косила
глаза на кучу убитых. Орлов, слегка пригибаясь к луке, щекотал шпорой бок
лошади, заставляя ее подойти ближе, наступить на труп.
- Дура, испугалась. Вот так боевой конь,- улыбаясь, обертывался
полковник к адъютанту.
Мертвецы молчали. Жаркова лежала ничком, лица ее не было видно. Вася
спрятал свою голову у нее на груди. Старуха Николаевна перегнулась через
сундук, черные щеки ее и открытый рот резко выделялись на белой подушке.
Окровавленная, разбитая голова Прасковьи Долгушиной тяжело давила живот
трехлетнего Пети Комарова, лежавшего с широко раскинутыми ручонками около
большого самовара. Из-под опрокинутой телеги торчали желтые босые ноги
Степаниды Харитоновой, на ее груди, придавленный острым углом ящика, застыл
шестимесячный ребенок.
Темное облако закрыло луну. Блестящая цепочка штыков, погоны полковника
и его шашка потухли. Черная лопата бороды Орлова поднялась кверху. Офицер
несколько секунд смотрел на небо.
- До рассвета еще часа два,- вслух подумал он и, нагнувшись с седла к
солдатам, крикнул: - Господа, до утра село в нашем распоряжении. К восходу
солнца чтобы здесь не осталось ни одного большевика!
Темные колонны зашевелились, колыхаясь, стали пропадать в темноте.
Орлов со штабом отряда расположился в доме священника. Толстая попадья,
с простоватым широким лицом, гладко причесанная, в длинном сером платье,
накрывала на стол. Денщик полковника из походного сундука вынимал бутылки с
водкой и коньяком. Орлов со скучающим лицом, позевывая, слушал своего
помощника капитана Глыбина. Глыбин говорил что-то о сторожевом охранении, о
большевиках, об убитых и раненых солдатах. Полковник едва схватывал обрывки
фраз, концы мыслей. Сегодня он весь день провел на жаре, в седле,
основательно устал. Его взгляд, тяжелый, подернутый налетом безразличия,
следил за пухлыми руками попадьи, ловко расставлявшей на чистой скатерти
тарелки с солеными грибами, огурцами, с ворохами белоснежного хлеба, сдобных
шанег, сметаны. Орлов взял большой, холодный, сочный груздь, помял его
немного во рту и жадно проглотил. Налил чарку водки, выпил и опять потянулся
к грибам.
- Пейте, капитан!
Глыбин оборвал деловой разговор, басом кашлянул в кулак, пододвинул к
себе рюмку. Черное, давно не бритое лицо капитана с жирными, трясущимися
щеками расплылось в довольную улыбку. Глаза растянулись узкими щелочками.
Жесткие усы оттопырились.
На улицах кучками бродили солдаты. Кованные железом приклады винтовок с
треском стучали в двери темных, молчаливых домов. Высокий рыжий фельдфебель
из роты Нагибина со своим шурином, маленьким, кривоногим, унтер-офицером, и