"Джеффри К.Зейг. Испытание Эриксоном: личность мастера и его работа " - читать интересную книгу автора Зейг. Да.
Эриксон. Итак, это один фрагмент материала, который вы прочитали, не понимая, что читаете. Как насчет Милли Партон... диагноз, ее возраст, профессия? Зейг. Гм-м. Не люблю ярлыки. Я бы сказал, что диагноз - шизофрения и паранойя. Возраст... понятия не имею. Род занятий... не знаю. Эриксон. Хорошо. Пускай вы ненавидите ярлыки, и все же... "Во-первых, здесь я не пациентка". Кто же она? (Зейг смеется.) Эриксон. Что представляет собой та нереальность, которую она выражала? Зейг. Гм-м... Эриксон (начинает читать стенограмму). "Моя тетушка привела меня сюда два дня назад. Я уверена, что у нее были добрые намерения". Ни один параноик никому еще не приписывал добрых намерений. Поэтому здесь присутствует нереальность, допускающая добрые намерения. (Продолжает читать.) "Она полагала, что мне требуется какое-то лечение. А какое, не имею ни малейшего понятия". А теперь подумайте, какой у вас тип душевного расстройства, если у вас нет ни малейшего понятия о чем-либо? (Смеется.) Далее: "Пока я была там, они поселили меня в Бельвью в Нью-Йорке. Последние три года я выживала и проживала. Я бы сказала, что по большей части выживала, потому что все это время мой муж находился на службе..." Какой же пациент может, не моргнув глазом, заявить: "Я там проживала и выживала. Я бы сказала, что по большей части выживала..."? Она действительно выживала из ума. Пациент в ранней стадии кататонии. Никто не соглашался с ступор. "Выживала и проживала"... Здесь присутствует некий добродушный юмор - "по большей части выживала". Добродушный юмор непонятного назначения. Его может выдать только ранний кататоник. Ведь кататоники стоят как бы в стороне и с умилением наблюдают за собой. Зейг. Верно. Эриксон. "Мой дядя вырастил меня, он был очень добр ко мне. Я была счастлива там, пока не повзрослела. А потом... знаете, я думаю, что каждый вступает в тот возраст, когда хочется иметь свой дом. В этом нет ничего дурного или противоестественного, ведь правда?" В каком возрасте, вы полагаете, приходит философия среднего возраста? Зейг. Ну, скажем, к сорока годам. Эриксон. Верно. Это выражение среднего возраста, философия среднего возраста. (Обращаясь к Зейгу.) Теперь, надеюсь, вы можете это подтвердить? "Не знаю, что дурного в том, чтобы носить немецкое имя. Но, похоже, как только в этой стране начинается война, для людей с немецкими именами наступают дьявольские времена". Она еще припоминает Первую мировую войну. Зейг. Понимаю. Эриксон (смеется). Кстати, здесь имеется абсолютное свидетельство о ее профессии. Зейг. Неужели? Эриксон. Да. И оно заключено в четырех буквах. Зейг. В четырех буквах? |
|
|