"Джеффри К.Зейг. Испытание Эриксоном: личность мастера и его работа " - читать интересную книгу автора

Зейг. Да.
Эриксон. Итак, это один фрагмент материала, который вы прочитали, не
понимая, что читаете. Как насчет Милли Партон... диагноз, ее возраст,
профессия?
Зейг. Гм-м. Не люблю ярлыки. Я бы сказал, что диагноз - шизофрения и
паранойя. Возраст... понятия не имею. Род занятий... не знаю.
Эриксон. Хорошо. Пускай вы ненавидите ярлыки, и все же... "Во-первых,
здесь я не пациентка". Кто же она?
(Зейг смеется.)
Эриксон. Что представляет собой та нереальность, которую она выражала?
Зейг. Гм-м...
Эриксон (начинает читать стенограмму). "Моя тетушка привела меня сюда
два дня назад. Я уверена, что у нее были добрые намерения". Ни один параноик
никому еще не приписывал добрых намерений. Поэтому здесь присутствует
нереальность, допускающая добрые намерения.
(Продолжает читать.)
"Она полагала, что мне требуется какое-то лечение. А какое, не имею ни
малейшего понятия". А теперь подумайте, какой у вас тип душевного
расстройства, если у вас нет ни малейшего понятия о чем-либо? (Смеется.)
Далее: "Пока я была там, они поселили меня в Бельвью в Нью-Йорке.
Последние три года я выживала и проживала. Я бы сказала, что по большей
части выживала, потому что все это время мой муж находился на службе..."
Какой же пациент может, не моргнув глазом, заявить: "Я там проживала и
выживала. Я бы сказала, что по большей части выживала..."? Она действительно
выживала из ума. Пациент в ранней стадии кататонии. Никто не соглашался с
этим диагнозом, пока несколько месяцев спустя она не впала в кататонический
ступор.
"Выживала и проживала"... Здесь присутствует некий добродушный юмор -
"по большей части выживала". Добродушный юмор непонятного назначения. Его
может выдать только ранний кататоник. Ведь кататоники стоят как бы в стороне
и с умилением наблюдают за собой.
Зейг. Верно.
Эриксон. "Мой дядя вырастил меня, он был очень добр ко мне. Я была
счастлива там, пока не повзрослела. А потом... знаете, я думаю, что каждый
вступает в тот возраст, когда хочется иметь свой дом. В этом нет ничего
дурного или противоестественного, ведь правда?"
В каком возрасте, вы полагаете, приходит философия среднего возраста?
Зейг. Ну, скажем, к сорока годам.
Эриксон. Верно. Это выражение среднего возраста, философия среднего
возраста. (Обращаясь к Зейгу.) Теперь, надеюсь, вы можете это подтвердить?
"Не знаю, что дурного в том, чтобы носить немецкое имя. Но, похоже, как
только в этой стране начинается война, для людей с немецкими именами
наступают дьявольские времена".
Она еще припоминает Первую мировую войну.
Зейг. Понимаю.
Эриксон (смеется). Кстати, здесь имеется абсолютное свидетельство о ее
профессии.
Зейг. Неужели?
Эриксон. Да. И оно заключено в четырех буквах.
Зейг. В четырех буквах?