"Роджер Желязны. Теперь мы выбираем лица" - читать интересную книгу автора

Когда мы уходили, рука Мартина опустилась на мое плечо. Он был нашим
ведущим музыкантом, склонным к полноте, на три четверти облысевшим, с
тяжелыми мешками под блеклыми, слезящимися глазками. Очень хороший
тромбонист и к тому же отличный парень.
- Что там с тобой стряслось, Энджел? - спросил он меня.
- Желудок схватило, - сказал я. - Наверно что-нибудь съел. Пару минут
было погано.
- Как сейчас себя чувствуешь?
- Спасибо, гораздо лучше.
- Будем надеяться, что это не язва. Это не шутка. Тебя что-нибудь
беспокоит?
- Да. Но скоро все пройдет.
- Ну и хорошо. Не бери в голову.
Я кивнул.
- До завтра.
- Ладно.
Я быстро пошел прочь. Проклятье! Я должен был поторопиться, чтобы
найти место, где бы я мог свалиться с ног. Теперь каждая секунда была
дорога. Проклятье! Как мог я быть таким благодушным слепцом? Как глупо!
Проклятье!
Я запихнул свой инструмент в футляр, переоделся за рекордно короткое
время и, игнорируя или избегая всех и все, что могло бы задержать меня,
поспешил к ленточной дорожке. Я выбрал самую скоростную трассу и стал
петлять. Почти на каждом пересечении я менял дорожки. Я спустился вниз на
три уровня и брел до тех пор, пока не почувствовал достаточной уверенности
в том, что за мной не следят. Потом я опять вернулся к дорожкам и
направился в сторону Жилой Комнаты.
К этому времени подстегивающее меня ощущение, что я должен спешить,
неимоверно усилилось, и я понимал, что нахожусь на грани истерики. Моя
паника сдерживалась только небольшим, раскаленным очагом гнева в груди.
Нечто, чего я не понимал, дважды настигло меня и ударило. Потом, почти
неосознанным, появился гнев, и я чувствовал, как он усиливается. Это было
странное и сильное ощущение. Я не мог припомнить, когда я ощущал что-либо
подобное. Должно быть, приходилось, потому что я узнал его и с готовностью
принял. Во всяком случае, казалось, что это несколько подбадривает меня.
Возможно именно гнев с самого начала не давал мне упасть. Я чувствовал,
как постепенно нарастает желание найти и покарать своих убийц, причем,
расквитаться с ними за себя лично, а не в интересах справедливости. Хотя я
осознавал извращенную сущность этого побуждения, я не пытался обуздать
его, обращаясь к самодисциплине, ведь что-то должно было поддерживать
меня.
...И это чувство, в общем не было неприятным.
Едва заметная ухмылка изогнула уголки моего рта. Нет, разозлиться это
неплохо. Естественное человеческое чувство. Все это знают. Показалось
почти постыдным, что приходится расходовать его на заменители для
агрессивных побуждений...
Я спустился в Жилую Комнату и пошел, минуя отделение за отделением.
Люди сидели, стояли, полулежали, беседовали, читали, выпивали, слушали
музыку, смотрели кассеты, и кто-то, желающий побыть в одиночестве, всегда
мог найти здесь укромный уголок. Я торопливо шел по мягким коврам,