"Василий Зеньковский. Пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.)" - читать интересную книгу автора

огромный поток рос российского большого культурного дела, - и на долю чисто
украинского творчества почти всегда оставались dii minores. Ничто так
болезненно не действовало на украинскую интеллигенцию, как именно этот факт
неизбежной "провинциальности", которая все время отличала украинскую
культуру, и на которую она была обречена в силу ее сдавленности и слабости.
Бессилие сделать что-либо" большее, невозможность "зажить своей жизнью",
отдельно от огромной России, рождало гневное отталкивание от России, легко
переходившее в ненависть. Россия вызывала к себе вражду именно своей
необъятностью, своей изумительной гениальностью, - и то, что она забирала к
себе украинские силы, делая это как-то "незаметно", - больше всего внутренне
раздражало украинскую интеллигенцию, болезненно любившую "нерасцветший
гений" Украины. Известно, что было немало русских больших людей, которые
отстаивали полную свободу для Украины - так как совершенно не верили в нее,
считали, что некоторый рост украинской культуры искусственно поддерживался
тем угнетением, которое было усвоено русским правительством в отношении к
Украине. Иначе говоря - в этом взгляде на Украину ее творческие проявления
сводились к тому подъему, который питается одной ненавистью и враждой,
Свобода и равнодушие рядом с чрезвычайной мощью русской культуры, очень
быстро и легко привели к полному ничтожеству затеи об особой украинской
культуре... Если бы украинская культура была сильна, она могла бы ответить
на это лишь презрением, но бессилие украинской культуры, ее действительная
слабость вели к тому, что очерченная выше русская позиция задевала еще
больше, чем чисто внешние полицейские притеснения.

Именно в такой атмосфере складывалась жизнь украинской интеллигенции на
пороге XX века. Романтическая влюбленность в свой край, в свои песни,
искусство соединялись с раздражением, отталкиванием от всего "российского",
с ненавистью не только к политическому режиму России, но и к "москалям"
вообще. Закордонная литература уже далеко ушла от строгого и ответственного
либера-

27

лизма и федерализма Драгоманова, новый радикальный и революционный дух
веял в этой закордонной литературе, правда, запрещенной к употреблению в
России, но достаточно известной благодаря заграничным путешествиям.
Официально политические пожелания не шли - даже у самого М.С. Грушевского -
дальше автономии, дающей возможность "культурной независимости", но центр
тяжести лежал в этом уже очень прочном и глубоком убеждении украинской
интеллигенции, что только на путях культурной замкнутости и культурного
обособления возможно уберечь гений Украины от поглощения его мощной русской
культурой. Другого пути никто не видел, а те, кто были против такого
обособления, по существу, не шли дальше простого украинофильства и не жили
той любовью к украинству, которая для них ставила бы украинство на первое
место. Ни тревожной заботы, ни горькой обиды они не имели в своем сердце и
поэтому в своем прекраснодушии и не замечали острой русско-украинской
проблемы. Надо признать это со всей силой, чтобы понять, что у всех, кто
болел за свою украинскую культуру, мысль невольно обращалась в сторону
обособления. Нельзя же в самом деле огулом обвинять украинскую интеллигенцию
в "ненависти" к России - ненависть может быть и была, но у немногих, у