"Василий Зеньковский. Пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.)" - читать интересную книгу автора

комнату, где возобновилось заседание Совета Министров, в котором я принял
уже участие. Мы заседали до 3-х часов ночи - после чего я в автомобиле Н. П.
Василенко отправился домой.

Провожая меня домой и сердечно благодаря за то, что я взялся за
руководство Министерством Исповеданий, Василенко сказал мне: "сегодня мы
сделали два больших приобретения (точные слова были более лестны, но смысл
был таков) - Вас и Игоря Александровича Кистяковского мы имеем с
сегодняшнего дня в составе Совета Министров". Действительно несколько раньше
меня (на 1-2 часа) в состав Совета М<инистров> вошел И. А. Кистяковский в
качестве "Статс-Секретаря" - в сущности управляющего делами Совета
Министров. Расскажу тут же о моих общих впечатлениях о членах Совета
М<инистров>, - чтобы затем уже не возвращаться к этому.

Ф.А. Лизогуб навсегда остался в моей памяти как хороший и серьезный
провинциальный деятель. Я ездил к нему каждую неделю, чтобы делать ему
доклады по своему Министерству (к Гетману я тоже ездил с докладом раз в
неделю - о Гетмане см. дальше), много с ним беседовал по вопросам своего
Министерства, внимательно всматривался в его общую работу как Премьера - и
всегда у меня крепло чувство искреннего уважения и доверия. Это был
порядочный человек, gentleman, хотевший непременно серьезно и "честно"
отнестись к своему заданию - укрепления и устроения "украинской державы".
Для меня было ясно, что он был придавлен и как-то смят революцией,
большевизмом, ухватился за буржуазную и национальную реставрацию Украины как
части России, но считал временно, до уничтожения большевиков, необходимым
опираться на национальное украинское движение как здоровое начало, как

54


точку опоры в борьбе против большевизма. Он был предан, условно, но
искренно, "украинской идее", нередко, по новизне дела, перебарщивал. Но у
него не было в этом вопросе никакой перспективы политического характера, он
просто не умел политически мыслить, оставаясь все тем же земцем, каким был
раньше. В нем не было ни политического темперамента, ни воли; правда, при
немецкой оккупации, имевшей свои задачи, проводившей свою политику, мудрено
было проявить большую активность в общих политических перспективах, но все
же можно было бы иметь хотя бы свой план - но его не было, да и не могло
быть у почтенного Федора Андреевича - он просто вел дела, какие жизнь
выдвигала, оставаясь всегда честным, порядочным, аu fond преданным России,
но в данной обстановке честно служившим "украинской державе" работником.

Н.П. Василенко в составе Министерства был единственным человеком,
мыслившим политически. Правда, его интересовали лишь вопросы "внутренней
политики" - иностранной политикой он не интересовался, но это был настоящий
политический деятель, которому было бы впору работать и во всероссийском
масштабе. На его серьезное сотрудничество всегда можно было рассчитывать,
хотя по ряду вопросов церковной школы мы нередко с ним расходились.
Обыкновенно Василенко подвозил меня на своем автомобиле (я обычно отпускал
своего шофера) - возвращаясь с заседания Совета Мин<истров> (никогда не