"Василий Зеньковский. Пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.)" - читать интересную книгу автора

положением. Еп. Никодим, стремившийся ускользнуть от каких-либо
ответственных слов, принимавший меня очень сдержанно и холодно, сказал, что
время для Церкви сейчас действительно трудное, но что Церковь полагается на
свои силы, что он надеется, что я буду уважать свободу Церкви и не
переходить границ государственного вмешательства во внутренние дела Церкви.
Я не счел нужным вступать в спор с еп. Никодимом, но мне сразу стало ясно,
что я имею в лице его врага, который не пойдет ни на какие уступки, который
твердо и упорно будет бороться за те позиции, которые он считает
правильными. Меня это не могло смутить, - я достаточно раньше знал еп.
Никодима - но показало мне сразу же, каким трудным путем предстоит мне идти.
Беседа с еп. Димитрием была гораздо дружнее и сердечнее, но еп. Димитрий не
имел никакого влияния на церковные дела.

Первым делом своим я поставил точное осведомление о положении церковных
дел и о созыве Епархиального Собрания на 19/V для выбора Митрополита.
Информации шли ко мне с разных сторон - не только со стороны украинской,
которая искала во мне своей естественной защиты и попечения, но и со стороны
русской. Незаменимым, хотя и чересчур горячим и даже страстным, помощником
для меня в эти дни, как и в первые месяцы, был проф. Ф. И. Мищенко
(профессор канонического права в Дух<овной> Академии. Я уже упоминал о том,
что он был очень предан делу украинской Церкви - однако оставался человеком,
свободным от шовинизма и фанатизма. Много разумных со-

62

ветов давал он мне, обильно иллюстрируя свои положения различными
фактами из истории Церкви, - но основная и самая боевая часть его планов
оставалась мне чужда и аu fond противна. Мищенко все убеждал меня, что я
являюсь представителем государственной власти, что госуд. власти всегда
принадлежала в Церкви огромная роль - большею частью положительная. Если
носителем власти оказывался, так говорил он, человек подлинно церковный,
чуждый честолюбия и интриганства, то он был несравнимым благом для Церкви,
ибо наша восточная иерархия, говорил он, не умела и не умеет вести Церковь.
Конечно, эти дефекты в восточной Церкви и особенно в русской объясняются
историческими условиями, но дело идет не об "понимании" духовенства, а о
действовании среди него. Надо брать на себя инициативу, говорил он, не
бояться быть новатором, не бояться новых путей, не бояться и того, что
консервативное духовенство вооружится против меня. Мищенко особенно призывал
меня к тому, чтобы я, оказывая всяческое почтение епископскому сану, не
перелагал своей ответственности за Церковь на епископат, он подчеркивал, что
на мне, как уполномоченном государственной властью для "управления"
Церковью, лежат ответственность перед Церковью, а не епископатом. Он резко
осуждал Карта-шева, который совершенно стушевался перед Всероссийским
Собором, забыв, что духовенство не умело и не умеет вести церковную жизнь. И
Мищенко защищал теорию свободы Церкви, но указывал, что сейчас, после снятия
многовековой опеки государства, сделать Церковь совершенно свободной значит
преступно оставить "без призора" Церковь, которую так долго держали в плену,
а теперь хотят оставить в полной свободе, т. е. небрежении.

Мне было тяжело слушать многое в речах Мищенко - я глубоко пропитался