"Мишель Зевако. Смертельные враги ("История рода Пардальянов" #5) " - читать интересную книгу автора

Папа сделал удивленный жест, но вспомнил, что Фауста умерла, и
улыбнулся:
- Помиловать Фаусту?
- Да, святой отец, - сказал Монтальте, склонившись в почтительном
поклоне.
- Помиловать Фаусту? Пожалуйста!
Среди многочисленных бумаг, загромождавших стол, папа отыскал чистый
лист, преспокойно набросал на нем несколько строк и подписал их недрогнувшей
рукой.
Пока папа писал, Монтальте успел быстро пробежать пергамент, который он
вырвал у Сикста.
- Вот помилование, - сказал Сикст V, - полное и безоговорочное. А
теперь, когда ты получил то, чего хотел, верни мне тот пергамент и уходи...
уходи... Тебя - сына моей любимой сестры - я тоже прощаю!
- Одно слово, святой отец, прежде чем я верну вам тот пергамент: раз вы
подписали помилование, стало быть, вы считаете Фаусту мертвой... Так вот,
дядюшка, вы заблуждаетесь: Фауста не умерла!
- Фауста жива?
- Да! Ибо я спас ее, я сам дал ей противоядие, которое вернуло ее к
жизни.
На минуту Сикст V задумался, а потом сказал:
- Ну что ж, пусть! В конечном счете, что мне за дело до живой Фаусты?
Отныне она бессильна против меня. Ее могущество в делах церкви умерло в тот
миг, когда у нее родился ребенок... Но ты - на что надеешься ты, чего ждешь
от нее? Неужто ты все еще лелеешь безумную мечту о любви к тебе? Трижды
безумец! Знай же, несчастный: ты скорее разжалобишь самый твердый камень,
нежели Фаусту!
И добавил сурово:
- На свете не существует двух Пардальянов!
Побледневший Монтальте закрыл глаза.
Он и впрямь не раз уже думал об этом безвестном Пардальяне, которого
любила Фауста. И тогда он чувствовал, как им овладевает слепая, смертельная
ненависть. И тогда яростные проклятья срывались с его уст, и мысли о мести и
об убийстве неотступно преследовали его. Но сейчас он ответил бесцветным
голосом:
- Я ни на что не надеюсь. Я ничего не хочу... только спасти Фаусту...
Что же касается этого пергамента, - добавил он жестко, - я отдам его Фаусте,
и она отправится в путь, чтобы передать его Филлипу Испанскому, которому он
и принадлежит... А для большей безопасности я сам буду сопровождать
принцессу.
Сикст V не мог сдержать свое раздражение. Осознание того, что со
стороны это выглядит так, будто он уступает едва скрытым угрозам, было для
него невыносимо. Презрев кинжал Монтальте, он совсем уже собрался позвать
стражу, когда внезапно вспомнил, что в конце концов, после долгих колебаний
сам спас этот пергамент от огня. Несколько минут назад он в нерешительности
размышлял об этом документе, не зная толком, что предпринять. Монтальте, сам
того не желая, невольно подсказал ему выход из положения... Почему бы и нет?
Да и имеет ли значение, кто именно повезет пергамент - Фауста или ее
сообщник, раз все равно он не дойдет до места? Итак, решение было принято.
Он ответил: