"Мишель Зевако. Коррида " - читать интересную книгу автора

Когда кортеж достигал площади, осужденные поднимались на деревянный помост,
а палачи-монахи привычными жестами подносили горящие факелы к связкам
хвороста.
Но прежде, прямо здесь, прилюдно, еретики должны были непременно
покаяться и выслушать торжественную, напутствующую их перед смертью,
литургию.
Не смолкавший колокол все гудел и гудел и утихал лишь тогда, когда
огонь догорал, оставив от еретиков только горсточки пепла.
Повсюду раздавались крики радости, истерический хохот; рассказывались
сальные анекдоты; слышались проклятья беснующейся толпы в адрес еретиков.
Все эти празднично одетые люди ликовали и веселились, с нетерпением ожидая
казни.
О да! Это был поистине великий праздник.
Ненависть объединяла севильцев, и их лица искажала злая, отвратительная
радость. Здесь не было места ни жалости, ни состраданию, ни тем более
неприятию происходившего.
Справедливости ради не следует забывать, что один лишь робкий шепот
порицания, услышанный кем-либо в толпе, немедленно привел бы смельчака на
позорный помост, и он бы разделил участь семи несчастных осужденных.
С чувством жалости старательно боролись, и надо было обладать немалым
мужеством, чтобы воздержаться от участия в этой чудовищной церемонии. Такое
неучастие могло быть замечено и расценено как нечто подозрительное.
Дерзкого ожидал один из застенков вездесущей святой инквизиции, которая
милостиво давала ему время осмыслить свое право осуждать действия
матери-церкви. Он мог считать себя счастливчиком, если его не удостаивали
главной роли в той мрачной трагедии, где все сомнения разрешает пламя
аутодафе.
Следуя за интендантом, дон Сезар поражался, с какой силой этот
тщедушный старичок прокладывал им дорогу в людской толпе. Наконец Эль Тореро
оказался у крыльца одного из самых роскошных домов, выходящих своим фасадом
на площадь.
Это был единственный в округе дом, в окнах и на балконах которого не
было видно ни души.
Войдя внутрь, интендант и дон Сезар миновали ряд комнат и залов,
обставленных с еще большим великолепием, чем дом с кипарисами. Через
несколько минут они достигли крошечного пустого кабинетика. Старик-интендант
попросил дона Сезара немного подождать, а сам заковылял докладывать
принцессе о его приходе.
Эль Тореро, рассеянно кивнув, остался стоять; вид у него был
мечтательно-созерцательный.
Между тем со старичком-слугой произошла в коридоре поразительная
метаморфоза. Едва скрывшись с глаз Эль Тореро, интендант с удовольствием
расправил плечи, потянулся и словно бы помолодел лет эдак на тридцать.
Взбежав по лестнице на второй этаж, он вошел в огромную гостиную с балконом,
украшенным изящной чугунной балюстрадой и нависавшим над площадью Святого
Франциска.
В бархатном кресле, одетая в самое простое белое платье, не оживляемое
ни единым драгоценным камнем, сидела в задумчивости Фауста; ее ноги
покоились на элегантной вышитой подушечке из красного шелка.
Подойдя к своей повелительнице, загадочный интендант застыл перед ней в