"Зеев Жаботинский. О железной стене " - читать интересную книгу автора

ведь это трюизм, иначе и не мыслимо иммигрировать. Арабский редактор готов
даже охотно допустить, что потенциальная емкость Палестины очень велика, т.
е., что в стране можно поселить сколько угодно евреев, не вытеснив ни одного
араба. "Только этого" сионисты и хотят, и именно этого арабы не хотят.
Потому что тогда евреи станут большинством, и тогда судьба арабского
меньшинства будет зависеть от доброй воли евреев; а что меньшинством быть
неудобно, про то сами евреи очень красноречиво рассказывают. Поэтому никаких
недоразумений нет. Евреи хотят только одного - свободы иммиграции; а арабы
именно этой еврейской иммиграции не хотят.
Это рассуждение арабского редактора так просто и ясно, что его
следовало бы заучить наизусть и положить в основу всех наших дальнейших
размышлений по арабскому вопросу. Дело вовсе не в том, какие слова -
герцлевские или сэмюэлевские - будем мы говорить в объяснение наших
колонизационных усилий. Колонизация сама в себе несет свое объяснение,
единственное, неотъемлемое и понятное каждому здоровому еврею и каждому
здоровому арабу. Колонизация может иметь только одну цель; для палестинских
арабов эта цель неприемлема; все это в природе вещей, и изменить эту природу
нельзя. III
Многим кажется очень заманчивым следующий план: получить согласие на
сионизм не от палестинских арабов, раз это невозможно, но от остального
арабского мира, включая Сирию, Месопотамию, Геджас и чуть ли не Египет. Если
бы это и было мыслимо, то и это не изменило бы основного положения: в самой
Палестине настроение арабов по отношению к нам осталось бы то же самое.
Объединение Италии было в свое время куплено той ценой, что между прочим
Тренто и Триест остались под австрийской властью; но итальянские жители
Тренто и Триеста не только не примирились с этим, а, напротив, с утроенной
энергией продолжали бороться против Австрии, если бы даже можно было (в чем
сомневаюсь) уговорить арабов Багдада и Мекки, будто для них Палестина только
маленькая несущественная окраина, то и тогда для палестинских арабов
Палестина осталась бы не окраиной, а их единственной родиной, центром и
опорой их собственного национального существования. Поэтому и тогда
колонизацию пришлось бы вести против согласия палестинских арабов, т. е. в
тех же условиях, что и теперь.
Но и соглашение с непалестинскими арабами есть тоже фантазия
неосуществимая. Для того, чтобы арабские националисты Багдада, Мекки,
Дамаска согласились уплатить нам такую серьезную цену, какой был бы для них
отказ от сохранения арабского характера Палестины, т. е. страны, которая
лежит в самом центре "федерации" и режет ее пополам, мы должны предложить им
чрезвычайно крупный эквивалент. Ясно, что есть только две мыслимых формы
такого эквивалента: или деньги, или политическая помощь, или то и другое
вместе. Но мы не можем им предложить ни того, ни другого. Что касается
денег, то смешно даже думать о том, будто мы сможем финансировать
Месопотамию или Геджас, когда у нас и на Палестину не хватает.
Для ребенка ясно, что эти страны, с их дешевым трудом, найдут капиталы
просто на рынке, найдут гораздо легче, чем мы их найдем для Палестины.
Всякие разговоры на эту тему о материальной поддержке суть или ребяческий
самообман, или недобросовестное легкомыслие. И уже совсем недобросовестно с
нашей стороны было бы всерьез говорить о политической поддержке арабского
национализма. Арабский национализм стремится к тому же, к чему стремился,
скажем, итальянский до 1870-го года: к объединению и государственной