"Луи Жаколио. В трущобах Индии " - читать интересную книгу автора

министерскую корреспонденцию; я же, черт возьми, с тех пор, как нахожусь в
этой стране, не получил еще ни одного лоскутка бумаги от своих прежних
друзей. Когда я сделался генералом раджи Аудского, я написал батюшке
Барнету и сообщил ему о своем повышении, но старик, всегда предсказывавший
мне, что из меня ничего хорошего не выйдет, прислал мне сухой ответ в две
строчки, что он не любит мистификаций... Вот единственное известие,
полученное от моей почтенной семьи.
- Только бы Ауджали встретил Раму-Модели, - продолжал Сердар с
задумчивым видом, не обращая внимания на болтовню своего друга.
- Ты напрасно послал его одного, - отвечал Боб, - я предупреждал тебя.
- Я не мог отправить ни Нариндры, ни Сами; они не знаю Пуанте де
Галль, а так как тамульский и индостанский единственные языки, на которых
говорят на Цейлоне, им неизвестны, они не могли бы разузнать о жилище Рами.
- А Ауджали? - со смехом прервал его Боб.
- Ауджали два года до начала войны прожил у меня вместе с Рамой-Модели
и сумеет его найти. Можешь быть уверен в его сообразительности. Я ему,
впрочем, вручил письмо, достаточно объясняющее все, на тот случай, если бы
Рама не понял по виду курьера, что оно адресовано ему. В том же пакете
находится целая серия корреспонденций, адресованных европейским офицерам в
армии Нана, которые не могут иначе получить никаких известий во время войны
с Англией, ибо у революционеров не имеется ни одного порта, посредством
которого они могли бы сообщаться с заграницей.
- Достаточно малейшего подозрения, чтобы друг твой Рама был повешен на
крепостном валу.
- Рама не боится ни англичан, ни смерти.
- Полно, - отвечал Боб несколько ворчливым тоном, - не станешь же ты
уверять меня, что ты исключительно из любви к ремеслу сельского почтальона
заставил нас пройти форсированным маршем всю Индию, чтобы стоять для
каких-то наблюдений на верхушке пика Адама!
- Вот ты снова нарушил свою клятву, - с грустью сказал ему Сердар, -
зачем предлагаешь такие вопросы всякий раз, когда представляется к этому
случай, тогда как знаешь, что я не могу и не хочу тебе отвечать?
- Ну, не сердись, - сказал Боб, протягивая ему руку, - я ничего больше
не буду спрашивать и с закрытыми глазами буду всюду следовать за тобой...
только не забывай меня, когда понадобится наносить удары или получать их.
- Я знаю, что могу рассчитывать на твою преданность, - с искренним
волнением отвечал ему Сердар. - Не бойся, ты понадобишься мне, вероятно,
раньше, чем я желал бы этого.
Он взял бинокль и по-прежнему занялся наблюдением.
Так всегда кончались эти споры.
Тем временем Нариндра и Сами приготовили кофе и рисовые лепешки,
простая и умеренная пища, составляющая обыкновенно первый завтрак.
- И дрянной же корм! - ворчал Боб Барнет, глотая мягкие лепешки,
которые на местном наречии назывались "аппис" и были так же легки, как
маленькие крокетки в форме ракушки, которые продают в Париже разносчики. -
God bless me!* - Надо по меньшей мере триста семьдесят таких пилюль... я
рассчитывал... чтобы насытить порядочного человека... и при этом ни одной
капельки виски, чтобы согреть желудок. И подумать только, что у меня в
подвале моего Аудского дворца все заставлено было первосортными винами,
старым виски, бутылками двадцатилетнего джина, - и их выпили за мое