"Луи Жаколио. Факиры-очарователи" - читать интересную книгу автора

ушла на галерею, ведущую в помещение баядерок.
- Возможно, что и я ошибся, - сказал я себе, - но, кажется, моему другу
предстоит приключение, о котором он и не подозревает.
Я ничего не сказал ему, велел немного придержать лошадей, чтобы было
удобно разговаривать, и заговорил о молодых девушках, которых мы только что
видели.
Мой компаньон был в восторге от них и всю дорогу только и рассыпался в
похвалах жрицам Шивы.
- Я бы отдал десять лет жизни, чтобы быть любимым, хоть день одной из
этих красавиц! - вскричал он, наконец.
- А какую бы вы выбрали?
- Ту, у которой были изумрудные серьги в ушах.
- Это была именно та, которую и я приметил.
Я не удержался от искушения сказать ему, что бывают разные случаи, и
что, может быть, такой жертвы, как десять лет жизни, и не потребуется.
Он ухватился за мои слова и начал умолять объяснить в чем дело.
Я ответил ему, что это просто мое предположение, и что
я, в сущности, ничего не знаю.
Мы вернулись в Пондишери. В тот же день вечером, как я этого и ждал, к
моему другу явился один из музыкантов пагоды с поручением от баядерки.
Поручение это состояло в том, что музыкант передал надорванный лист
бетеля, что должно было обозначать: "имейте доверие".
Молодой человек, не говоривший на тамульском наречии, попросил меня
быть переводчиком, и вот разговор между мною и этим гандгарбой (музыкантом):
- Кто послал тебя? - спросил я музыканта, который стоял молча, как того
требовал индусский-этикет, в ожидании, пока его спросят.
- Салям, доре (добрый день, господин), - отвечал он, - пусть боги
охраняют твои дни и ночи, а в час кончины пусть глаза твои увидят сыновей
твоего сына... Меня послала баядерка Нурвади. Иди, сказала она, снеси этот
лист бетеля молодому франки (французу) и говори с ним безбоязненно.
- Молодой франки с большой улицы Багура, - заговорил я на языке
музыканта, - не знает прекрасного языка Коромандельского берега, говори, я
переведу ему твою мысль.
- Нурвади увидала молодого франки и сейчас же почувствовала, что
всемогущий Кама пронзил ее сердце тысячью стрел. А франки заметил ли
Нурвади?
- Мой друг франки, - ответил я, - заметил Нурвади и сейчас же
почувствовал, что всемогущий Кама пронзил его сердце тысячью стрел.
- Хорошо!.. Около девяти часов, когда Ма (луна), склоняясь к востоку,
исчезнет в волнах, и священные слоны ударят в звонкие гонги, возвещая время,
Нурвади придет, чтобы вернуть молодому франки золотые иглы, которые его
взгляды воткнули ей в сердце.
- А когда именно?
- Сегодня ночью.
Эта быстрая развязка не удивила меня. Индусские женщины еще более
капризны, нежели европейские, и их желание - закон для окружающих.
- Хорошо, гадгарба, - отвечал я церемонно и повторяя его величественные
жесты, - когда Ма, склоняясь к востоку, исчезнет в волнах, и когда священные
слоны ударят в звонкие гонги, молодой франки будет ожидать прекрасную
Нурвади и вернет ей стрелу любви, которую она вонзила ему в сердце.