"Витаутас Жалакявичус. Никто не хотел умирать (сценарий) Перевод с литовского Г. Кановичюса" - читать интересную книгу автора

- Власть должна быть, - сказал секретарь, комкая в руках шляпу. -
Порядок.
Марцинкус плел кнут.
- Учитель знает, - повел плечами крестьянин. - Я при немцах партизанам
чем только мог... Может, не ахти сколько имел, другое дело.
- Да, - сказал Миколас. Выплюнул былинку и лег ничком. - Помогал он
нам.
- А теперь почему "нет"? - спросил секретарь.
- Известное дело, - сказал Марцинкус. Заржала лошадь, и крестьянин
вздрогнул.
- Землю буду пахать, - сказал Марцинкус, - пока конь есть.
Помолчали.
- Которая изба Поцюса? - спросил секретарь. Он встал и смахнул с брюк
соломинки.
- Вон та, - показал Марцинкус и замотал головой. - Не пойдет он. Ни за
какие деньги. Шуточное ли дело? Каждому милее смотреть в хвост коню, чем в
лица ангелам.
Секретарь зашагал прочь, осторожно ступая по свежим бороздам. Встал и
Миколас. Помолчал.
- А ты-то как живешь? - спросил он у Марцинкуса.
- Здоровья не занимать, - ответил Марцинкус. - Не жалуюсь.
Когда Миколас ушел, Марцинкус стегнул кнутом лошадь и озабоченно
зашагал по борозде. Некоторое время он думал о старике Локисе, о том, кому
теперь быть председателем, и был рад, что удалось отвертеться. "Моя хата с
краю. Пускай горожане разбираются". Успокоившись, Марцинкус начал чаще
размахивать кнутом. Задумался о семенах. Вспомнил, что остался должен Локису
полмешка.
За столом сидели секретарь и Миколас. Толковали о политике, об атомной
бомбе и жевали сало. Поцюс дымил трубкой и делал вид, что слушает. Под
загорелым лбом хитровато бегали продолговатые, как черные фасолины, глазки.
Вошел Бронюс и остановился у печки. Снова проснулась боль в спине, и сесть
он побоялся.
- Чего вы тут гвозди в паклю заворачиваете? Хотите меня на место Локиса
определить? - вдруг оборвал Поцюс секретаря. - За что? Чем властям не
угодил?
- Ты свой человек, - просто сказал секретарь. - Неужто это наказание?
- Своих людей беречь нужно, - криво усмехнулся Поцюс.
Секретарь насторожился, но тот больше ничего не добавил.
Поцювене поставила на стол борщ. От горячей картошки в глиняной миске
шел пар. Запахло укропом. Секретарь и Поцюс принялись за еду. За стеной
заплакал ребенок.
- Хозяйка моя неделю назад разрешилась, - оправдывался Попюс. - Рано
оставлять сиротами. Верно?
Бронюс ел стоя. Сплюнув, он сказал секретарю:
- Поцюс правильно предлагает. Своих людей беречь надо.
- Разве он что-то предлагает? - спросил секретарь, перекатывая во рту
картофелину. - Беречь! А как сбережешь? Господа бога, что ли, просить?
Братнины штаны были узки Донатасу в поясе, и он разрезал их сбоку.
Перепоясался солдатским ремнем, сунул ноги в деревянные башмаки и спрятал
под гимнастерку револьвер. Яунис повел его через площадь в мастерскую