"Андрей Дмитриевич Жариков. Полигон смерти " - читать интересную книгу автора

Александрович Мальков. По специальности он военный ветеринар, и ему поручили
выставить животных на площадке, где они могли получить восемьсот рентген
смертельную дозу, как определяли ученые. Мальков один - поскольку солдат и
водителей на такие эксперименты брать не разрешалось - отвез прицеп с
собаками и овцами на площадку с несколькими сотнями рентген, а затем
возвратился за еще одним прицепом.
Все животные через некоторое время погибли. Алексей Александрович не
знал, сколько рентген получил он сам. Прибор индивидуального контроля был
сомнительной надежности, не способный определить дозу точно, но несколько
дней Мальков проболел. И хотя подобных экспериментов у него насчитывалось
много, на здоровье он в свои семьдесят лет не жаловался.
Закончив беглый осмотр своих площадок, мы поехали на "Ша", где должен
был находиться пункт дозиметрического контроля. Требовалось к тому же снять
спецодежду, сдать приборы индивидуального контроля. Так всегда было, но на
этот раз на разрушенном "Ша" никого не оказалось...
Я решил ехать на КП. Там мы застали солдат, убирающих территорию. Здесь
же стояла пожарная машина. Видимо, мои данные уже никого не интересовали.
- Где Курчатов? - спросил я у коменданта старшего лейтенанта Юрия
Воронина.
- Был утром. И маршал Неделин был, но они еще до взрыва уехали,
торопливо ответил Воронин. - И вы уезжайте скорее. Здесь высокий уровень
радиации, не положено. Мы уберем немного и тоже уедем.
С высокого бруствера, насыпанного перед подземным КП для отражения
ударной волны, просматривалось все Опытное поле. В бинокль отчетливо были
видны два танка, уходившие в юго-восточном направлении. За ними тянулся
длинный шлейф пыли. Это дозиметристы шли по следу радиоактивного облака, все
молодые офицеры-танкисты...
Один из таких отважных разведчиков, Борис Барсуков, в дальнейшем стал
заслуженным рационализатором: на его счету было полторы сотни
рационализаторских предложений и изобретений. Не только мы, сослуживцы, но и
знаменитые ученые с почтением признавали талант Бориса Николаевича
Барсукова, прибывшего в закрытую воинскую часть в Звенигороде еще в 1948
году. Всю свою службу в Вооруженных Силах он отдал полигону и был одним из
лучших инженеров по приборам. Жена его, Любовь Николаевна, по образованию
преподаватель английского языка, стала лаборанткой-гемотологом и вместе с
мужем трудилась на полигоне почти сорок лет.
Позже я хорошо узнал Барсуковых - ветеранов и патриотов ядерного
полигона, но в те, пятидесятые, годы мы все недооценивали самоотверженный
труд и рядовых полигонщиков, и тех, кто приезжал к нам на период испытаний.
Словно так и надо, ничего особенного. И нас, наблюдавших тогда за мчавшимися
танками по зараженному полю, нисколько не удивляло, что ребята выполняют
самую настоящую боевую задачу. Да и о собственных заслугах не говорил ни
один из офицеров моей группы тыла, находившихся на минимальном удалении от
взрыва водородной бомбы, а потом брошенных в зону эпицентра без
предварительной разведки. Пожалуй, об одном думали мы все: как бы поскорее
добраться до жилого городка и утолить голод. Мы позавтракали в шесть утра, а
было уже пять вечера...
На полигоне лишних людей не было. У всех свои заботы, и каждый
сотрудник, от генерала до солдата, выполнял важную, с его точки зрения,
боевую задачу. Глядя на обгоревшее поле, напоминающее картины из