"Елена Жаринова. Охотник на санги " - читать интересную книгу автора

удивился собственному занудству. И что я к нему пристал? Наверное, дело в
Кюрасао...
Бэзил ощетинился.
- А ты не задумывался, Грег, что потребность "заняться делом", -
подражая мне, он мерзко прогундосил эти слова, - это только твоя проблема?
Что даже на Земле полно людей, которые научились жить, не подстегивая себя
трудовым графиком? Не испытывая угрызения совести за день, проведенный в
постели? Я понимаю, это высший пилотаж, хатха-йога... Но ты же был
студентом?
- Всего два курса, - буркнул я.
- Неважно. Ты должен помнить... - Лицо Бэзила стало мечтательным. -
Впереди - блаженная неопределенность. Едва знакомые люди становятся родными,
в карманах свищет ветер, и ты не знаешь, куда занесет тебя завтра. Ты спишь
под звездами, горланишь стихи и обнимаешь самую прекрасную девушку на свете.
Ты сам красив и бесстрашен. Разве ты не хотел, чтобы эти мгновения не
кончились никогда? Вечная свобода... Вот она, здесь, перед тобой. А ты
говоришь - заняться делом...
- Не горячись, Базиль, - рассмеялась Гиппиус. - Между прочим, я тоже в
Атхарте не написала ни одного стиха. Мне кажется, им здесь не понравится,
моим бедным созданиям.
Она легко вскочила на ноги и вдруг улыбнулась ласковой, какой-то
материнской улыбкой. Улыбка была адресована Мэй Шуй. Потом, саламандрой
скользнув сквозь огонь, Гиппиус поднялась на сцену.
Она читала то же стихотворение, что и наш зловещий капитан. Но звучало
оно по-другому. Я слушал ее голос, и странная грусть, приятная, тяжелая,
теплая, обволакивала меня с ног до головы...

Мне чудится таинственный обет...
И, ведаю, он сердца не обманет, -
Забвения тебе в разлуке нет!
Иди за мной, когда меня не станет.


20

Утро... Между горизонтом и тяжелой грядой туч забрезжила светлая
полоска. Проклиная все на свете, мокрый от пота и морской воды, продуваемый
ветром насквозь, я неуклюже выпрыгнул из лодки, оставив утлое творение моей
фантазии в подарок морю. Но волнам не понравилась игрушка. Лодка ткнулась
носом в песок и села на мель.
Со мной и раньше бывало такое - как раз в студенческие времена, о
которых с таким пафосом говорил Бэзил: неожиданно, в самый разгар веселой
вечеринки, мне становилось душно. Я не мог оставаться на месте и уходил
по-английски - на воздух, в ночь, домой. Так и сегодня: в какой-то момент от
дыма и стихов у меня разболелась голова. Соврав Бэзилу, что выйду на
минутку, я почти бегом спустился на пристань.
Вот незадача! Пристань была пуста. Со скрипом раскачивался фонарь,
волны плескались у скал, но корабля не было. Ждать до рассвета, пока
соберутся остальные гости, я не хотел. Меня уже обуял дух перемещения.
Препятствия только раззадоривали. В конце концов, я в Атхарте или где?