"Леонид Михайлович Жариков. Повесть о суровом друге " - читать интересную книгу автора

Анисим Иванович пришел на берег Кальмиуса, когда англичанин Юз строил
там свой металлургический завод. Рыжий мастер-бельгиец хмуро оглядел его
рослую фигуру, ощупал мускулы, осмотрел зубы и тогда только черкнул мелом
крест на спине и пробурчал: "Пойдешь в шахту!"
Так безродный юноша, пастух из глухой курской деревеньки, стал
углекопом.
На заводе, рядом с шахтой, строились доменные печи. Тут же находилось
кладбище: свежие могилы, а на них кресты, сбитые торопливой рукой. Сюда
сваливали обрезки железа; по могилам бродили козы.
За кладбищем Юз сколотил низкие тесовые бараки с нарами в два этажа.
Внизу по сырому земляному полу прыгали лягушки. В этих бараках, прозванных
балаганами, вповалку, как на станции, жили мужчины и женщины, дети и
старики. Там никогда не утихал разноголосый гомон: плач грудных детей,
старческий кашель, грубая ругань и тихие вздохи гармошки.
Семейные кое-как отгораживались: старший в семье проводил щепкой по
полу черту и говорил соседу: "По ту сторону будет твоя хата, а здесь моя,
чтобы скандалу не было".
Но дети не любят границ, они перебегали друг к другу и затаптывали
черту. Между женщинами начинались ссоры, нередко доходившие до драк.
Над балаганами вечно стоял заводской дым, чад самодельных плиток,
запах гниющих отбросов. А на сотни верст вокруг - свежая зеленая степь,
полная музыки и цветов.
Анисим Иванович ходил нагнув голову, ни на кого не глядя. Молча
спускался в забой, хмурый возвращался с работы, бросал у порога шахтерский
обушок и, не раздеваясь, черный и тяжелый, засыпал на дощатых нарах.
Позже, когда по крутому берегу Кальмиуса потянулись кривые ряды
землянок, Анисим Иванович женился и тоже смастерил себе лачугу - низкую,
тесную. Пробил в стене оконце на уровне земли, такое маленькое, что если
кто-нибудь заглядывал в него с улицы, то в землянке становилось темно.
Скоро семья Анисима Ивановича прибавилась - родился сын.
Окрестили первенца, как полагалось, в церкви. Священник отец Иоанн
повесил на шею новорожденному медный крестик на розовой тесемочке и нарек
мальчику имя Василий.
"Сердитый будет", - шутили соседи, глядя, как младенец хмурит брови.
"Бедовый, - замечали другие, - ишь губы сжал..." - "Не горюй, Анисим, -
ободряли товарищи, - теперь не страшно будет жить на свете: кормилец
растет, заступник твой..."
Началась империалистическая война. Юз вывесил приказ о том, что
рабочий день увеличивается до тринадцати часов в сутки. А что касается
жалованья, то для пользы многострадального отечества оно снижается.
В ответ рабочие объявили стачку. Юз вызвал на завод полицию,
зачинщиков арестовали. Анисима Ивановича записали в арестантскую роту и
отправили на передовые позиции.
Три дня только пробыл Анисим Иванович в окопах, на четвертый ему
снарядом оторвало обе ноги. Пролежав в лазарете месяц, Анисим Иванович
возвратился домой.
Когда поезд привез его в родной край, Анисим Иванович двое суток
прожил на станции, не решаясь появиться на глаза жене. Он ползал по
деревянному перрону, разыскивая знакомых, чтобы расспросить о семье, но