"Владимир Карпович Железников. Хорошим людям - доброе утро (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Я едва дождался конца занятий и помчался домой. Вытащил ключ, у нас с
мамой отдельные ключи, и потихоньку открыл дверь.
- Поедем в Москву, - услыхал я громкий голос дяди Николая. - Мне дали
новую квартиру. И Толе будет со мной лучше, и ты отдохнёшь.
У меня гулко забилось сердце. Поехать в Москву вместе с дядей
Николаем! Я давно тайно мечтал об этом. Поехать в Москву и жить там
втроём, никогда не расставаясь: я, мама и дядя Николай. Пройтись с ним за
руку на зависть всем мальчишкам, провожая его в очередной полёт. А потом
рассказывать, как он летает на пассажирском турбовинтовом лайнере "Ил-18".
На высоте шести тысяч метров, выше облаков. Это ли не жизнь? Но мама
ответила:
- Я ещё не решила. Надо поговорить с Толей.
"Ох, боже мой, она ещё не решила! - возмутился я. - Ну конечно, я
согласен".
- Право, мне смешно. Что он так запал тебе в память? - Это дядя
Николай заговорил о моём отце. Я уже хотел войти, но тут остановился. -
Прошло столько лет. Ты и знала-то его всего полгода.
- Таких помнят вечно. Он был добрый, сильный и очень честный. Один
раз мы с ним заплыли на Адалары, в Гурзуфской бухте. Влезли на скалу, и я
уронила в море бусы. Он прыгнул в воду не раздумывая, а скала была высотой
метров двадцать. Смелый.
- Ну, это просто мальчишество, - сказал дядя Николай.
- А он и был мальчишкой, и погиб мальчишкой. В двадцать три года.
- Ты его идеализируешь. Он был обыкновенный, как все мы. Кстати,
любил прихвастнуть.
- Ты злой, - сказала мама. - Я даже не предполагала, что ты злой.
- Я говорю правду, и тебе это неприятно, - ответил дядя Николай. - Ты
вот не знаешь, а он не погиб в самолёте, как тебе писали. Он попал в плен.
- Почему ты раньше об этом не рассказал?
- Я сам недавно узнал. Нашли новые документы, фашистские. И там было
написано, что советский лётчик, старший лейтенант Нащоков, сдался в плен
без сопротивления. А ты говоришь: смелый. Может быть, он оказался трусом.
- Замолчи! - крикнула мама. - Сейчас же замолчи! Ты не смеешь о нём
так думать!
- Я не думаю, а предполагаю, - ответил дядя Николай. - Ну, успокойся,
это ведь давно прошло и не имеет к нам никакого отношения.
- Имеет. Фашисты написали, а ты поверил? Раз ты так думаешь о нём,
тебе нечего приходить к нам. Ты нас с Толей не поймёшь.
Мне надо было войти и выгнать дядю Николая за его слова о папе. Мне
надо было войти и сказать ему что-нибудь такое, чтобы он выкатился из
нашей квартиры. Но я не смог, я боялся, что, когда увижу маму и его,
просто разревусь от обиды. Раньше, чем дядя Николай успел ответить маме, я
выбежал из дома.
На улице было тепло. Начиналась весна. Около подъезда стояли знакомые
ребята, но я отвернулся от них. Я больше всего боялся, что они видели дядю
Николая и начнут меня расспрашивать о нём. Я ходил-ходил и всё думал про
дядю Николая и никак не мог додуматься, зачем он так плохо сказал о папе.
Ведь он знал, что мы с мамой любим папу. Наконец я вернулся домой. Мама
сидела за столом и царапала ногтем скатерть.
Я не знал, что мне делать, и взял в руки мамин платок. Стал его