"Андре Жид. Изабель" - читать интересную книгу автора

цена как писателю".
Я перевел глаза на г-на Флоша, сидевшего ко мне в профиль; мне был
виден крупный вислый нос, лохматые брови, скошенный подбородок, который не
переставал двигаться, как будто его обладатель жевал жвачку... и я подумал,
что ничего не делает лицо столь непроницаемым, как маска доброты.
Звонок к обеду прервал на этом мои размышления.
III

Именно за этим обедом г-н Флош неожиданно и без ораторских приемов ввел
меня в общество четы Сент-Ореолей. Но ведь аббат накануне вечером мог бы
меня предупредить. Помню, впервые я испытал подобное оцепенение однажды в
Ботаническом саду при виде Phoenicopterus antiquorum, или утконосого
фламинго*. Я не смог бы сказать, кто из них двоих - барон или баронесса -
был более живописен; они абсолютно подходили друг другу, как, впрочем, и
пара Флошей: в музее естественных наук их без колебаний поставили бы рядом в
одну витрину в разделе "Исчезнувшие виды". Сначала я испытал перед ними
своего рода смутное восхищение, которое испытываешь в первое мгновение перед
совершенным произведением искусства или чудом природы, теряя способность к
анализу. Медленно и с трудом я смог привести в порядок свои впечатления...
_______________
* Жерар ошибся: у Phoenicopterus antiquorum нос не имеет плоской формы
шпателя. - Прим. авт. _______________
Барон Нарцисс де Сент-Ореоль был в коротких штанах, туфлях с очень
броскими пряжками, при муслиновом галстуке и жабо. Адамово яблоко величиной
с подбородок торчало из ворота и пряталось, насколько это было возможно, в
вихре муслина; подбородок при малейшем движении челюсти совершал неимоверное
усилие, чтобы дотянуться до носа, который со своей стороны охотно соглашался
на это. Один глаз был наглухо закрыт; второй, к которому тянулись уголки губ
и все складки лица, сверкал, глубоко засев в скуле, и, казалось, говорил:
"Осторожно! Я один, но ничего от меня не ускользает".
Г-же де Сент-Ореоль вся целиком утопала в облаке дешевых кружев.
Забившись вовнутрь вздрагивающих рукавов, тряслись тонкие пальцы рук,
унизанные огромными кольцами. Что-то вроде чепца из черной тафты, подбитого
белыми кружевами, обрамляло лицо; завязки из той же тафты под подбородком
были испачканы пудрой, осыпавшейся с ужасно накрашенного лица. Когда я
вошел, она вызывающе встала передо мной в профиль, отбросила голову назад и
сильным голосом с непреклонными нотками проговорила:
- Было время, сестра, когда фамилии Сент-Ореоль оказывалось больше
почтения...
На кого она сердилась? Ей, конечно, хотелось дать мне почувствовать и
дать понять сестре, что хозяевами здесь были не Флоши; в подтверждение
этого, подняв в мою сторону правую руку и склонив набок голову, она жеманно
произнесла:
- Мы с бароном рады, сударь, принять вас за нашим столом.
Я ткнулся губами в кольцо и покраснел, выпрямляясь, ибо мое положение
между четой Сент-Ореолей и Флошами становилось щекотливым. Г-же Флош,
однако, казалось, не обратила никакого внимания на выходку сестры. Что
касается барона, то сама реальность его присутствия вызывала у меня
сомнения, хотя он был со мной подчеркнуто любезен. За все время моего
пребывания в Картфурше его так и не удалось заставить называть меня иначе,