"Андре Жид. Изабель" - читать интересную книгу автора

- Как! Вы ученик Альбера Десноса? - Он снова сжал губы.
Я имел неосторожность спросить:
- А что, вы слушали курс его лекций?
- Нет! - жестко ответил он. - То, что я о нем знал, меня от этого
предостерегло... Это - авантюрист мысли. В вашем возрасте легко увлекаются
тем, что выходит за рамки обыденного... - Я ничего не отвечал, и он
продолжал: - Его теории сначала имели некоторое воздействие на молодежь, но
сейчас, как мне говорили, это уже проходит.
Мне гораздо меньше хотелось дискутировать, чем спать.
- Господин Флош будет вам в этом более спокойным собеседником, -
снова начал он, чувствуя, что не получит от меня ответа, и, увидев, как
откровенно я зеваю, добавил:
- Уже поздно; завтра, если позволите, мы сможем продолжить беседу.
После такого путешествия вы, должно быть, устали.
- Признаться, господин аббат, я просто изнемогаю от желания спать.
Как только он вышел, я помешал поленья в камине и настежь распахнул
окно, отворив деревянные ставни. Промозглый потом воздуха поколебал пламя
свечи; я загасил ее, чтобы полюбоваться ночью. Окно моей спальни выходило в
парк, но не со стороны фасада дома, как комнаты длинного коридора, из
которых, очевидно, открывался более обширный вид; мой взгляд сразу
остановился на деревьях; над ними едва оставался кусочек чистого неба, где
появившийся было лунный серп почти тотчас скрылся за облаками. Снова был
дождь, ветви еще слезились его влагой...
"Да, не очень-то праздничный вид", - подумал я, закрывая окно и
ставни. Эта минута созерцания привела в оцепенение мое тело и еще больше
душу; поворошив поленья, я оживил огонь и был рад обнаружить в постели
грелку, положенную туда, конечно же, предупредительной мадемуазель Вердюр.
Тут я вспомнил, что забыл выставить за дверь свои ботинки. Я встал и
вышел на минуту в коридор, в другом его конце я заметил мадемуазель Вердюр.
Ее комната была расположена над моей - я понял это по тяжелым шагам,
которые некоторое время спустя стали сотрясать потолок в моей комнате. Затем
наступила глубокая тишина, и в момент, когда я погружался в сон, весь дом
поднял якоря, чтобы унестись в ночное плавание.
II

Я проснулся довольно рано он шума, доносившегося из кухни, дверь
которой была как раз под моим окном. Отворив ставни, я с радостью увидел
почти безоблачное небо; сад, еще не обсохший от недавнего ливня, сверкал,
воздух светился голубизной. Я намеревался закрыть окно, когда увидел
появившегося со стороны огорода и бегущего в сторону кухни мальчика, трудно
было определить его возраст: взрослое выражение его лица контрастировало с
его маленьким ростом. Совершенно безобразный, он передвигался неуклюже:
кривые ноги делали его поступь невообразимой, он как-то кособоко бежал или
скорее двигался прыжками; казалось, его ноги непременно запутаются, если он
пойдет шагом... Это был ученик аббата, Казимир. Около него резвился и
радостно прыгал с ним заодно огромный ньюфаундленд; мальчик с трудом
справлялся с его буйным натиском, но, когда кухня была совсем рядом, сбитый
собакой с ног, он покатился в грязь. Подоспевшая, чтобы его поднять,
неряшливая толстуха напустилась не него:
- Да, хорош, нечего сказать! Бог знает во что превратились! Сколько