"Андре Жид. Изабель" - читать интересную книгу автора

повторил: - Да-да, вы были очень любезны, и я сегодня же вечером напишу об
этом моему замечательному другу Десносу; но должен вас предупредить; вздумай
вы мне рассказать о том, что близко вашему сердцу, о том, что вас тревожит,
интересует... я уверен, что не пойму вас.
Что я мог сказать на это? Я молча водил кончиком трости по песку.
- Видите ли, - снова начал он, - мы здесь несколько утратили
способность общаться. Да нет, нет! Не возражайте же - это бесполезно! Барон
глух как тыква, но настолько кокетлив, что никак не хочет показать и
предпочитает притворяться, что слышит, а не просит говорить громче. Что
касается меня, то к идеям сегодняшнего дня я так же глух, как и он, и от
этого, кстати, не страдаю. Я даже не очень стараюсь их услышать. Общение с
Массийоном* и Боссюэ заставило меня поверить в то, что идеи, волновавшие эти
великие умы, так же прекрасны и значительны, как те, которые захватывали
меня в молодости, которые этим великим умам, конечно же, было не понять...
так же как я не могу понять проблем, увлекающих сегодня вас... Поэтому я
просил бы вас, мой юный коллега, чтобы вы скорее заговорили о ваших
исследованиях, поскольку они в то же время и мои, и извините меня, если я не
стану расспрашивать вас о ваших любимых музыкантах, поэтах, ораторах или о
форме государственной власти, которую вы считаете наиболее приемлемой.
_______________
* Массийон Жан Батист (1663 - 1742) - французский проповедник,
оратор-моралист, член Французской академии. _______________
Он взглянул на свои карманные часы на черном шнурке и, вставая, сказал:
- Пора возвращаться. День кажется мне потерянным, если я в десять утра
не сяду за работу.
Я предложил ему локоть, он не возражал; время от времени, когда я из-за
него замедлял шаг, он повторял:
- Скорее! Скорее! Мысли как цветы: сорванные утром, они дольше
остаются свежими.
Библиотека Картфурша размещалась в двух комнатах, разделенных простой
занавеской: в одной из них, очень тесной, расположенной на три ступеньки
выше, за столом около окна работал г-н Флош. Вид из окна закрывали бившие в
стекла ветви вяза и ольхи, на столе стояла старинная керосиновая лампа с
зеленым фарфоровым абажуром, под столом виднелась огромная меховая грелка
для ног; в одном углу - небольшая печка, в другом - еще один стол,
заваленный словарями, между ними - шкаф для бумаг. Вторая комната
просторнее; стены до потолка уставлены полками с книгами, два окна,
посредине комнаты - большой стол.
- Вот ваше место, - сказал господин Флош, и, поскольку я снова
попытался возразить, добавил:
- Нет, нет, я привык работать в тесноте, сказать по правде, мне там
лучше: словно бы мысли лучше сосредоточиваются. Занимайте без всяких
стеснений большой стол, и, если хотите, чтобы мы не беспокоили друг друга,
можно опустить занавес.
- Для меня в этом нет никакой необходимости, если бы для работы мне
требовалось одиночество, то я бы до сих пор не...
- Вот и хорошо! - прервал он меня. - Значит, занавешивать не будем.
По правде сказать, мне доставит большое удовольствие подглядывать за вами.
(И впрямь все последующие дни, всякий раз, когда я отрывал глаза от работы,
я встречал взгляд этого добродушного старика, который, улыбаясь, кивал мне