"Сергей Жигалов. Бродячие собаки " - читать интересную книгу автора

самку. И по весне, топча желтоглазые одуванчики, по склону закувыркались
похожие на крохотных поросят барсучата. По осени они подросли и вырыли себе
норы на соседнем бугре.
В конце ноября, когда земля каменела от мороза и ледяной ветер трепал
обмерзшие бурьяны, семья сладко спала глубоко под землей выше водоносного
слоя в теплых гнездах из палых листьев и мха.
Барсук спал, лежа на животе, прикрыв голову передними лапами. В забытьи
сквозь толстый слой земли до него вдруг донесся стальной звон и грохот, этот
грохот приближался, нарастал и вдруг стих у зева норы. Скоро он учуял
ядовитый запах выхлопов и окончательно проснулся. До него донеслись
человеческие голоса, крики, смех. Земля хрустела и дрожала, раздираемая
гигантской лапой с выбеленными до блеска стальными зубьями. Грохот, рев и
смрад с каждым ударом лапы все приближался к гнезду на дне норы. Барсук
метнулся в боковой отнорок. Но прежде чем выскочить на поверхность,
приостановился, привыкая глазами к свету. Кто-то топтался и кашлял у самой
норы. Он опять скользнул вниз. В гнездо уже сыпалась сверху земля. Барсук
взбегал в разные отнорки, которые вели наружу, но они либо были забиты
камнями, либо около них стояли люди. Он кинулся в дальний отнорок, который
прорыл уже осенью из зарослей чилиги. Через него он выскочил на поверхность.
Бросился бежать, кургузый, жирный, неуклюжий... Как ни был он испуган, но
уловил запах самки, раньше его успевшей выскочить через этот же неприметный
отнорок. Уже ночью, когда грохочущее, изрыгающее вонь стальное животное,
злобно высверкивая страшными белыми огнями, укатило, он нашел по следу
самку. Только на третью ночь они насмелились подойти к своим бывшим норам.
Среди огромных ям и куч нашли темные лужицы замерзшей крови, которая пахла
их детенышами, и навсегда ушли из тех мест. Изломали когти, в кровь
разодрали лапы, пытаясь рыть нору в мерзлой земле. Всю зиму мерзли, спасаясь
от холода в ометах соломы. И тогда барсук понял, что самое страшное - это
скрежет и грохот стальной лапы над норой.
Весной они вырыли новую нору с семью отнорками, и опять по склону
забегали шустрые любопытные барсучки. Здесь, вдали от хищного людского
глаза, все шло своим извечным чередом. Выросшие барсуки уходили на другие
холмы. Заводили свое потомство. Не в пример людям наш барсук жил со своей
самкой без измен и сцен ревности. Оба зверя ощущали себя как бы продолжением
друг друга. А разве можно вредить части самого себя?
Однажды в сумерках перед вечерней охотой самка выползла из норы. Вскоре
глухо бумкнул выстрел. В нору к барсуку донеслись крики и стоны раненой
самки. Он выскочил наружу. Самка кувыркалась, пятная траву кровью. От
дальних деревьев к ней бежал человек. В лунном свете в руках поблескивал
ствол ружья.
Барсук бросился к самке. Человеку же показалось что зверь бежит на
него. Он в испуге вскинул ружье. Тем временем барсук схватил зубами самку и
волоком затащил в нору.
Всю зиму самка болела и к весне, когда уже начали таять снега, сдохла.
Барсук остался один.
... Зарождавшаяся в Ласке новая жизнь будила в ней дикий голод. Мышей и
сусликов, которых ловил Трехлапый, Ласка проглатывала мгновенно. Разгрызала
и съедала суслиные головы. Она все чаще порывалась уйти в деревню. Трехлапый
догонял ее, теснил к холмам. И опять они часами нежились на подветренных
склонах. Ласка взлаивала в дреме, сучила лапами. Голод мучил ее все жестче.