"Петер Жолдош. Возвращение "Викинга" (вестерн)" - читать интересную книгу автора

заинтересовался. Ясно, что этот посетитель - сильная личность, если
"реклама заведения" не смог завлечь его в оздоровительные сети Дома
Тишины. Директор, не давая мне времени на догадки, подбежал к двери в
соседнюю комнату и приоткрыл ее, впустив посетителя.
- Феликс!
Рыжебородый лукавец с удовольствием наблюдал, как я схватил в
объятия своего друга по несчастью. Тогда, во время заключительного
странствия на полуразрушенной "Электре", я привязался к Феликсу душой.
Его неожиданное появление всколыхнуло, встревожило, взорвало мою
память о невозвратном прошлом и несбывшихся надеждах. Мимоходом я
взглянул на директора с укором: как же это он опростоволосился,
нарушил священную заповедь санатория - не тревожить покой пациента
тяжелыми воспоминаниями. Но эта по сути мелкая мысль тут же
испарилась, когда я вглядывался в лицо Феликса, искренне радуясь
встрече.
Хитрый директор стоял в стороне с невинными глазами.
- Я думаю, Грегор, что вам не помешает прогулка с вашим Другом в
окрестностях нашего заведения. Покажите ему нашу маленькую империю.
Возможно, у нашего гостя появится охота остаться у нас на какое-то
время. Ему это будет весьма и весьма полезно. Хочу еще сказать, - тут
лукавец понизил голос до проникновенного полушепота, - что вы, Грегор,
совершенно здоровы, и если после нашего разговора решите оставить
санаторий, я не смогу оправдать ваше решение никакими соображениями.

В последний раз мы с Феликсом виделись в навигационной кабине
"Электры". Когда спасатели проникли в поврежденный корабль и мы
подверглись врачебному осмотру, у Игоря и Феликса обнаружились опасные
внутренние кровоизлияния. Их, не откладывая дела в долгий ящик,
отправили в реанимацию Лунного медицинского комплекса. Меня же
напичкали снотворным столь основательно, что я проснулся через три
недели в оздоровительной клинике Главного Тибетского космодрома.
Несколько дней после пробуждения я испытывал странную оглушенность, а
после недельного, всестороннего, по-моему, излишне тщательного
обследования я был выдан телевизионщикам и журналистам.
Я вовсе не сержусь на них. Их профессиональное занудство называется
долгом. Они обязаны спрашивать, информировать, освещать и так далее. К
тому же, благодаря журналистам, после пресс-конференции по
распоряжению Бен Гатти я был отправлен в Дом Тишины. В тот день Бен
Гатти был в ярости. Чудесная леталка на воздушной подушке,
принадлежащая Обществу Космонавтики, потерпела аварию, - такое
возможно раз в столетие, - Бен Гатти, знаменитый ученый, чуть не
свернул себе шею. Это случилось во время обычного дежурного полета,
которые Бен Гатти совершает трижды в неделю. Собственно, ученый
рассердился не столько из-за аварии, сколько из-за "этого болвана",
лечащего врача, который без ведома Совета разрешил журналистам встречу
с вернувшимся космонавтом. Конечно, решение Совета - формальность,
ведь пресса не осаждает вернувшихся на каждой ракете. За неделю таких
набирается по 60-70 человек, и никакой сенсации в этом нет. Мой
случай, по-видимому, особый. Бюллетень о состоянии моего здоровья
передавался ежедневно. После одного из таких сообщений секретарь