"Петер Жолдош. Возвращение "Викинга" (вестерн)" - читать интересную книгу автора

что изрядно пропотевшая человечина - непревзойденное лакомство.
Гурманы!
Я вскарабкиваюсь на высокий берег и в изнеможении валюсь лицом
вниз. Чувство опасности не позволяет мне передышки. Ноги еле держат.
Пытаюсь успокоиться, осматриваюсь вокруг. Позади, на склоне холма,
темным пятнышком лежит Бонги. Он затаился в надежде, что людоеды
пробегут мимо. Людоеды - смерть. Мне тяжело смотреть на него, и я
поворачиваю голову в другую сторону. Скалистый обрыв передо мной -
берег реки. Внизу катит волны, вспоротые множеством порогов, Великая
Река, наша река. Но мы еще не у цели. Если посмотреть вниз по течению,
увидишь желтую полосу, заросли бамбука. Там наше спасение. Там наш
плот. Отсюда еще не видна пальма, растущая двумя стволами из одного
корневища. В двух-трех десятках метров от пальмы, в бамбуковых
зарослях, спрятан наш плот. А до пальмы не меньше трех километров. А
заросли все гуще, и все больше луж. Нам, беглецам, тяжело, но и тем,
кто за нами гонится, не легче.
Ного толкает меня, и я, повернув голову, снова вижу их, кровожадно
орущих в предвкушении пиршества. Пока дикари взбирались на холм, они
приумолкли, а как только оказались на вершине и увидели нас, подняли
вой. Я посмотрел в сторону холма, на котором остался бедный Бонги, но
не увидел его. Ного схватил меня за руку и потащил в заросли. И опять
этот сумасшедший бег сквозь колючий кустарник, перепрыгивание через
рытвины, барахтанье в лужах; и сердце, болью распирающее грудь, и
оранжевый туман перед глазами...
Все! Больше не могу! Мною овладевает безразличие. Сейчас вот
свалюсь - и пусть окружают меня, пусть разрывают на куски. Это выше
моих сил - столько бежать!
А гладкокожий говорил, что в устье Великой Реки... Мысли начинают
лихорадочный танец в моей отуманенной голове. Колючая ветка остро
хлещет меня по лицу, словно хочет привести в чувство. И я опять
понимаю, что надо бежать и ни о чем не думать, потому что это бег
смерти. Бег? Какой же это бег! Паническое передвижение на
подгибающихся ногах - разве это бег? А Ного все чаще останавливается,
нетерпеливо перебирает ногами, поджидает меня - и никакой усталости! Я
превратился в сгусток усталости, в сердце, гудящее кровью; в легкие,
что захлебнулись густым, горячим воздухом. Преодолевая свинцовую
тяжесть в ногах, бросаю взгляд на отдаленный холм, где остался Бонги.
Живому или мертвому, ему хорошо, а жаждущие моей крови вот-вот
появятся за моей спиной. Они промчались сквозь заросли и сейчас,
наверное, столпились перед большой лужей, где затаились ошарашенные
нами крокодилы. О милые, славные крокодилы! Зубастые, станьте нашими
заступниками!
Опираясь на Ного, я не дышу, а шумно хватаю воздух запаленным ртом.
Далеко ли еще бежать? Мы окружены высокими зарослями, пространство
сузилось, Ного тянет меня за руку. В этот миг откуда-то, скорее всего
со стороны большой лужи, доносится отчаянный вопль. Неужели Великая
Мать-Крокодилиха услышала мою молитву и схватила рискнувшего пересечь
лужу? Если так, остальные поостерегутся, пойдут в обход - и мы получим
выигрыш во времени.
Наконец-то я вижу нашу пальму! До нее, наверное, еще километра