"Петер Жолдош. Возвращение "Викинга" (вестерн)" - читать интересную книгу автора

находиться вместе со всеми, в стае. Приказ вожака их не устраивает, -
когда дикари окружат нас, эти соглядатаи не смогут участвовать в
растерзании несчастных жертв, вынужденно оставаясь на противоположном
берегу. Хуже наказания и не придумаешь для кровожадных и, несомненно,
трусливых существ. В конце концов они, видимо, решились пренебречь
повелением вожака: угрожающе потрясая дубинками и кулаками, пятятся к
зарослям. Мы остаемся одни, если не считать ленивых, разомлевших под
солнцем крокодилов.
Ного вскакивает и пытается меня поднять. Я слабо сопротивляюсь.
Двигаться, идти, бежать - выше моих сил, я не могу даже пошевелиться,
хотя представляю себе в мельчайших подробностях, как все произойдет:
заросли с шумом расступаются, появляется вожак. Он с торжествующим
видом, не торопясь, идет к нам, за ним в определенном порядке шествуют
остальные. Преследование закончилось, начинается обряд. Дикари
смыкаются в круг и движутся, вихляясь, под заунывные вопли шамана, в
ритуальном танце. Дикари медленно приближаются к своим жертвам, кольцо
сжимается все плотнее; дубинки, нацеленные в наши головы, нервно
подрагивают в потных, напряженных, грязных руках...
Сколько раз на протяжении четырех лет я наблюдал эти обряды!
Ужасное зрелище! Вначале я пытался вмешаться, предотвратить расправу,
но куда там! В следующую минуту я отворачивался, отступал под свирепое
рычание вожака.
А сколько времени я потратил, чтобы приобщить их к зачаткам
цивилизации! И все напрасно. К изготовлению луков и стрел они остались
равнодушны (к счастью для меня в моем нынешнем положении, - это надо
признать). Я убеждал их не окунать новорожденных вниз головой в
грязные, кишащие разными насекомыми лужи, - бесполезно. Я показывал
им, как с помощью двух кремней и сухого мха добыть огонь. Это ведь
проще, чем все время таскать тлеющие головешки в обмазанной илом
корзине. Да, зрелище добываемого мною огня их завораживало, но
подобрать тлеющую на месте случайного лесного пожара головешку и затем
следить, чтобы она не погасла, было для дикарей привычнее. Их не
интересовали мои огненосные принадлежности. Их - это всех, кроме
шамана. Шаман столько раз пытался стащить у меня маленький
водонепроницаемый футлярчик, в котором хранились стальная пряжка,
обломок кремня и пучок сухого мха, - единственное напоминание о моей
прошлой жизни. Я прямо вижу, как этот сморщенный старичок шествует в
ритуальном круге вслед за вожаком, и все дикари движутся в ритме его
мерзкого подвывания. И когда пространство между дикарями и нами, их
жертвами, сожмется на расстоянии вытянутой руки, скрюченные пальцы
шамана рванутся к моей шее, к висящему на ремешке футлярчику... У-у,
гад! Этому не бывать!
Меня охватывает приступ неудержимой ярости, я вскакиваю, с моих
обожженных жаждой губ срываются ругательства сразу на двух языках:
изощренные - на родном, грубые - на примитивном наречии моих
преследователей. Нет, не будет этого, - сдавленно рычу я. - Швырну
футляр в реку и сам брошусь на скалистые пороги. Не будет здесь ни
пиршества, ни костра!
Я хватаюсь за футляр. Резкий порыв ветра швыряет в мое лицо песок.
Ближние заросли шумят невысказанной тревогой, - сквозь них, я знаю,