"Петер Жолдош. Сверхзадача" - читать интересную книгу автора

загадкой, - но разрешающий сигнал на табло появился, и Ярви приступил
к работе. Вскоре он заметил, что радиация повышается, хотя поначалу
это повышение шло в медленном темпе. Тогда-то он и позвал на помощь
Максима и Сида, чтобы не возиться с роботами. О том, что Эдди
вернулся, Большой Мозг, разумеется, знать не мог. Управление
модераторами - на этот раз уже на всех четырех реакторах - на Большой
Мозг было переключено уже второй, запасной, системой обеспечения
безопасности; эта же система пустила на полную мощность установки
охлаждения в нижних трех отсеках. Гилл знал, что в подобных случаях
Большой Мозг действует как разумное существо, с той лишь разницей, что
принимает оптимальное решение мгновенно и защищает "Галатею" и свое
собственное существование, уже не считаясь с тем, может ли это нанести
кому-либо ущерб. Реле первой защитной системы, конечно, сгорели дотла,
как и все там внизу. Теперь уже никогда нельзя будет установить,
почему Ярви получил ложный разрешающий сигнал.
Во всяком случае, сейчас все четыре реактора бездействовали,
дальнейшее охлаждение не имело смысла. Гилл, взяв управление на себя,
выключил компрессоры. Технический ущерб, причиненный аварией, не
слишком серьезен; два толковых механика восстановят и все отладят за
несколько недель. Поймав себя на этой мысли, Гилл невольно
содрогнулся. Милый мальчик, ты забыл, что к этой работе ты не будешь
иметь ровно никакого отношения. Странно или, впрочем, вполне понятно,
что человек невольно отгоняет от себя мысль о смерти. О том, что ты
обречен. А это именно так, Гилл.
В кресле шевельнулся и застонал Норман, но напрасно Гилл окликнул
его, ответа не последовало. Лишь обгоревшие ресницы чуть дрогнули,
словно в нерешительности, по телу пробежала легкая судорога. Под ярким
светом, льющимся с потолка, раздувшаяся напряженная багровая маска, на
месте которой было когда-то лицо Нормана, матово блестела под слоем
болеутоляющей пленки игнисоля. Норман... Они не переваривали друг
друга, и причиной взаимной ненависти были те полшага, которые их
разделяли всегда, как и сейчас. Норман ненавидел Гилла за то, что тот
постоянно наступал ему на пятки, а Гилл потому, что никак не мог
преодолеть эти полшага и догнать Нормана. Скрепя сердце каждый
признавал достоинства другого, но заключить мир было выше сил. "Если
бы я оставил Бенса двумя годами раньше!" - думал Гилл каждый раз,
сталкиваясь с превосходством Нормана, покоившимся на огромном
практическом опыте и трезвом рассудке. Ну а Норман?.. Гиллу трудно
было даже представить, как он сформулировал бы причину этой ревности и
неприязни. Все, что утверждал Норман, неизменно строилось на фактах.
Перед мысленным взором Гилла неожиданно возник письменный стол
Андронова, а за ним сам академик, руководитель Программы инопланетных
исследований. Массивная голова, огромный с залысинами лоб, чуть
прищуренные глаза. Словно и не было этих пятнадцати лет, Гилл слышал
звук собственного голоса: "Но почему? Почему именно Норман?
Самоуверенный, бездушный, холодный, не имеет даже представления, как
нужно обращаться с людьми. Это я утверждаю как психолог! Нет, я не
возьму не себя ответственность участвовать в полете, если командиром
корабля будет назначен Норман". - "Так, значит, вы отказываетесь?" -
ворчал Андронов, притворяясь прямолинейным дурачком. "Нет, я не