"Мария Жукова-Гладкова. А я верну тебе свободу" - читать интересную книгу автора

- проворковала я, готовая к тому, что меня сейчас пошлют подальше.
Не послали.
- Ну.., это документ, - родил лопоухий Виталя после некоторого
напряжения извилин - или что там у него между ушами, скрытое черепом.
- Более важный, чем всякие бумаги с круглыми печатями и подписями
официальных лиц, - совершенно серьезно добавил Дима-Кактус.
- Силу большую имеет, - опять открыл рот Виталя. - Для тех, кто там, -
Лопоухий кивнул на другой берег Невы.
Я поблагодарила Виталю с Димой от имени телезрителей и от себя лично,
и мы, довольные друг другом, расстались. Малява осталась у меня.
Джип отъехал, я велела Пашке выключать видеокамеру и двигать в машину,
где вручила ему термос. Оператор вылакал половину, потом поднял на меня
глаза. Пашка, судя по их выражению, начинал немного соображать. До этого
работал на автопилоте.
- Ты в самом деле хочешь это в эфир дать?
Или это ты для себя выясняла?
- Ив эфир, и для себя, - ответила я.
Вечером, дома, я приготовила еще одну маляву. От себя лично. Тому,
ради которого я занялась тюремной тематикой.
- Что это ты вдруг стала снимать сюжеты про "Кресты"? - спрашивали
одни знакомые.
- Что это ты вдруг стала писать про тяжелое положение заключенных? -
интересовались другие.
- Что это ты вдруг повадилась брать интервью у тех, кто успел побывать
"за забором"?
Просто в "Крестах" (вдруг?) оказался человек, которого я любила.
Люблю.
Поняла, что люблю, когда он оказался там.
И что мне никто не нужен, кроме него. До этого я боролась с собой.
Вернее, во мне боролись женская гордость и любовь. Раньше гордость
побеждала. Но когда он попал в "Кресты", победила любовь. Я поняла: это мой
шанс заполучить его обратно и "сохранить лицо". И что я использую все свои
журналистские связи и контакты, установленные за годы работы криминальным
обозревателем, чтобы его оттуда вытащить. И установлю новые, найду каналы.
Любой канал. Ментовский, гуиновский <ГУИН - Главное управление
исполнения наказаний Минюста России>, воровской...

***

Телевизор, стоявший в камере, казалось, работал двадцать четыре часа в
сутки. Вначале он дико раздражал Сергея, как, впрочем, и многое другое.
Потом Сергей привык и перестал реагировать на звук. И на запахи. Человек
привыкает ко всему. Да и это была возможность регулярно видеть Юльку... У
кого еще из сокамерников была такая возможность? В смысле видеть свою
биксу. Хотя Юльку все знали (заочно, конечно), а уж когда она занялась
тюремной тематикой, стали смотреть регулярно. С таким же интересом, как
смотрели наиболее популярные в тюрьме аэробику и художественную
гимнастику... Юлька, правда, никогда не появлялась полуодетой. Хотя,
наверное, многие представляли, какая она... И только Сергей знал... И
только он один знал - вернее, догадывался, - почему она вдруг начала делать