"Людмила Жукова. Крылья Дедала (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

медленно, пристойно.
Овечий острый сыр, густая пшенная каша с молоком, жареная птица и блюдо
янтарного винограда с малым пифосом легкого вина - разве еда для двух
крепких мужчин? Вскоре стол был пуст, и слуга смел крошки с досок метелкой.
- Длинный гимн ты сложил в мою честь, спасибо, - начал Дедал и улыбнулся,
но серые глаза были невеселы, и аэд, заметив это, вскинул голову, отчего
рассыпались по плечам желтые, как пшеница, кудри, - он весь внимание!
- Длинный гимн, - повторил Мастер. - Ты все знаешь обо мне, я много
рассказал тебе, даже сокровенное. Так почему не сказал о причине изгнания
из Афин? Разве забыл об этом?
- Не-е-т, - помедлив, протянул аэд. - Но это не для гимна.
- Разве у вас, аэдов, есть законы, по которым в гимне разрешается утаить
правду, если она горька?
- Законов таких нет, - медленно проговорил аэд. - Но ты спас меня из
темницы. Я не могу петь о тебе дурное.
Дедал тяжело налег на стол, так, что спина сгорбилась, плечи поникли.
- А если бы я не спас тебя, что бы ты пел? Что бы сказал об... убийстве? -
с трудом разлепив губы, выдавил Дедал.
Певец встал, словно провинившийся ученик. Не зная, куда деть руки, тронул
струны кифары, те жалобно дзенькнули, и Дедал вздрогнул.
- Наверное бы... - начал, еще не зная, что скажет дальше, аэд и вдруг,
взглянув на притихшего Дедала, на его ссутулившуюся, будто ждущую удара
спину, вдохновенно заговорил: - Но ведь всем понятно: главное - твои
заслуги, Дедал! Твои изобретения, которыми будут пользоваться благодарные
потомки долгие века и петь тебе хвалу!
И певец, довольный тем, что нашелся, что сказать спасителю, уже уверенно
тронул струны.
- А если не славу, а хулу? - тихо выговорил Дедал, но аэд уже не слышал -
он пел гимн Гелиосу, озаряющему и согревающему все живое.
...Его бросили в темницу за песню о страсти Пасифаи к быку. В ней были
насмешки не только над царицей Крита, но и над ее хитроумным супругом
Миносом, что объяснил народу столь странное увлечение Пасифаи
вмешательством богов: четвероногий избранник царицы, мол, не кто иной, как
священный бык самого Посейдона, а любовь к нему внушил Пасифае - дочери
Гелиоса! - сам Аполлон!
Если б не Дедал, просивший Пасифаю, а через нее Миноса за юного аэда,
сидеть бы тому до скончания века в темнице, которых немало в подземельях
нового Кносского дворца. Кто-кто, а Дедал знает, каково там узникам, - сам
строил. Правда, застенки - по указанию Миноса. По его же распоряжению -
лабиринт для несчастного плода любви Пасифаи - Минотавра, человека-быка,
что теперь мечется в запутанных ходах подземелья и, не находя пути на
волю, страшно ревет от безысходного гнева. И от этого рева содрогаются не
только критяне, но и мореходы далеко от острова. Они и пустили страшный
слух: мол, тех семерых юношей и семерых девушек, что Афины принуждены
ежегодно присылать Миносу для обучения ремеслам, на самом деле пожирает
Минотавр.
...Аэд на высочайшей ноте закончил гимн Гелиосу, а тот, будто все слышал в
поднебесье, появился из-за тучи, и загорелись золотом волосы аэда, ресницы
синих глаз и пушок на румяных щеках.
- Тебе не понравился мой новый гимн. Мастер? Ты мрачен! - участливо