"Валентина Журавлева. Человек, создавший Атлантиду " - читать интересную книгу автора

- Да, удачно, - кивнул Завитаев и пояснил мне: - На больших глубинах
рыбы часто бесцветны, прозрачны, а потому и невидимы. Но они флюоресцируют
под действием ультрафиолетового света. К сожалению, мы почти ничего не
успели увидеть... Подождем минут сорок. Если роботам удастся вырваться, они
всплывут... Готовьте скафандры, Павел Данилович.
- Вы... рискнете?
- Да. С роботами мы больше ничего не добьемся. Нужен человек.
Голос Завитаева доносился откуда-то издалека. Я потеряла ощущение
реальности событий. Все произошло слишком быстро. Головокружительный спуск
роботов в кратер потухшего подводного вулкана, битва машин с невидимым
врагом, молниеносные прыжки странных светящихся существ и погасший экран
телевизора... А в отсеке горел свет, будничными голосами разговаривали
Завитаев и Ревзин, за стальной перегородкой деловито урчал двигатель.
- Я спущусь один, - говорил Завитаев. - Это будет разведкой. Если мне
удастся дойти до дна кратера, я дам сигнал. Тогда пусть идут все... все, кто
может и хочет. Одному мне не справиться.
- Добро. - Ревзин выколотил трубку, сунул ее в карман. - Надо заняться
скафандрами. - Он посмотрел на часы. - Через двадцать минут скафандры будут
готовы.

***

Я пошла с Ревзиным, мне не хотелось мешать Завитаеву. Массивный,
грузный Ревзин легко протискивался в узкие люки, я с трудом поспевала за
ним. Нам пришлось пройти вдоль всей лодки: скафандры хранились в кормовом
отсеке, рядом со шлюзовой камерой.
Скафандры Ревзина висели в длинном, стоящем вдоль борта шкафу. Это были
черные комбинезоны с цилиндрическими, закругленными сверху шлемами.
Дыхательные приборы, упрятанные в обтекаемые кожухи, лежали отдельно - на
стеллажах.
Ревзин сосредоточенно возился со скафандрами. Я не хотела его отвлекать
и молча сидела в стороне. Так прошло минут десять-пятнадцать. Потом Ревзин
покосился в мою сторону и спросил:
- Значит, в романе у вас скафандры сверхпрочные?
- Сверх! - весело ответила я.
Мне хотелось разговорить старика. Я сказала ему, что, по моему мнению,
научная достоверность не всегда обязательна для фантастики. Отправил же Жюль
Берн своего героя в путешествие на... комете.
- Может быть, и так, - задумчиво отозвался Ревзин. - Мне почему-то
казалось, что фантастика прежде всего литература научного предвидения.
- А как быть с "Аэлитой"? - спросила я. - Блестящая вещь, но где там
предвидение будущего? Или Уэллс... Нет, писателя интересуют в первую очередь
люди. Будущие люди, а не будущие машины.
Ревзин достал портсигар, повертел его в руках и снова спрятал в карман.
- Все-таки вы ошибаетесь, - сказал он. - По-вашему, человек - это
художественная литература, а машины - наука, техника. Разделение немного
искусственное. Лев Толстой, Куприн и многие другие писали о животных; это
литература? А современные машины куда умнее животных, я бы даже сказал,
человечнее, живее... И самое главное - они созданы человеком. Они второе "я"
человека. Вот вы написали в романе "сверхпрочные скафандры", и вам кажется,