"Валентина Журавлева. Человек, создавший Атлантиду " - читать интересную книгу автора

что этим все сказано. А для меня они так же прекрасны, как статуи
Микеланджело, картины Репина, музыка Бетховен на... До сих пор помню тот
день, когда впервые взял в руки скафандр. Это была старая рейдовая маска
японского образца. В ней можно было опуститься на семь- десять метров, часто
отказывали клапаны... Но верите ли, я дрожал над ней. Я пять раз в день
разбирал ее нехитрый механизм - и чистил, чистил, чистил... Маска барахло,
дрянь, но я и по сей день благодарен ей за то, что она открыла мне путь в
море. А потом были десятки разных аппаратов, и каждый имел свой характер,
иногда строптивый, иногда покладистый, часто - коварный. И за этим
угадывались мысли их конструкторов, поиски, удачи и неудачи тех, кто
создавал скафандры. Иногда разбираешь аппарат, смотришь на какую-нибудь
деталь и видишь: здесь конструктор не смог победить. Боролся и так и эдак,
мучился - и не смог, отступил. Это чувствуется, как фальшивая нота в
талантливой музыке... Я спускался с аквалангом, в шланговых скафандрах, в
жестких аппаратах Кунке и Нейфельдта, сам проектировал скафандры - и даже
думал, что всё знаю и всё понимаю. И вдруг появился Завитаев. Он пришел ко
мне в конструкторское бюро и спокойненько сказал: "Нужен скафандр для спуска
на глубину в двадцать километров". Я ехидно объяснил ему, что максимальная
глубина океана, к сожалению, не превышает одиннадцати километров. Он пожал
плечами: "Пустяки! Мы будем спускаться в кратеры подводных вулканов". Я еще
не знал, зачем нужно спускаться в эти кратеры, но уже поверил Завитаеву-
сразу, с первых же слов. Черт побери, ведь никто до него не додумался, что
наибольшая глубина не в океанских впадинах, а именно в кратерах потухших
подводных вулканов!.. Эти скафандры - я работал над ними три года - чем-то
напоминают мне самого Завитаева... Может быть, дерзостью. Да, пожалуй,
дерзостью и простотой. Ну-ка, потрогайте комбинезон...
Шероховатая оболочка комбинезона оказалась не то чтобы очень тонкой, но
удивительно гибкой, податливой. Ее можно было сжать почти без всякого
усилия, как самую обыкновенную материю.
Я не специалист по скафандрам, но это поразило меня. Глубоководные
скафандры всегда жесткие, с бронированной оболочкой. Есть, конечно, и мягкие
скафандры: давление воды уравновешивается в них давлением воздуха. На
глубине в сто метров - десять атмосфер. Даже самый выносливый человек может
пробыть в таких условиях считанные минуты... И вот скафандр, рассчитанный на
двадцатикилометровый спуск (две тысячи атмосфер!), оказывается мягче
гидрокостюма, в котором ныряют аквалангисты...
- Нет, скафандр не мягкий, - сказал Ревзин. Он был доволен
произведенным эффектом. - Точнее, мягкий и не мягкий. Чем глубже, тем он
становится жестче. И это проще, чем вы думаете. Оболочка состоит из двух
слоев. Наружный - пластик. Для прочности и изоляции. А внутренний слой -
металлический. В сущности, это фольга, только крепкая. При спуске под воду
она заряжается электричеством. Положительным электричеством от
электростатического генератора. Одноименные заряды отталкиваются. Каждый
участок оболочки стремится оттолкнуть противоположный ему участок. Это и
заменяет внутреннее давление воздуха. А для человека статические заряды
безвредны...
Ревзин с увлечением объяснял устройство скафандра. Оно действительно
было предельно простым. И только одна часть вызвала у меня сомнения -
двигатель. Это сооружение состояло из системы электромагнитов, приводивших в
колебательное движение гибкую металлическую пластину, напоминавшую нечто