"Валентина Журавлева. Урания " - читать интересную книгу автора

Впрочем, лагерь "3000" мы отыскали сравнительно легко. В разрывах
облаков мелькнула черная палатка - Леднев заметил ее и повел машину на
снижение. Метрах в пяти от скалистой площадки вертолет повис, мы открыли
люк, сбросили веревочную лестницу.
Через минуту я был в палатке. Разумеется, Закревского там не оказалось.
Но на раскладном столике, прижатая камнем, лежала записка. Я с трудом
разобрал неровный, изломанный почерк: "Подступают облака. Ухожу наверх.
Нинка! Хотел назвать вторую луну твоим именем, но... Помнишь мою гипотезу?
Надо проверить. Это немыслимо... Или наоборот".
Поднявшись в вертолет, я передал записку Елагиной. Она долго ее
рассматривала, потом сказала:
- Будем искать.
И мы начали поиски.
В жуткой мешанине облаков и тумана приходилось рассчитывать главным
образом на приборы. Должен сказать, приборы у нас были отличные: точнейшая
локаторная установка, магнитный искатель и многое другое. Но проходил час за
часом - и безрезультатно.
Поиск в горах - это прежде всего испытание нервов. Нужно обшарить все и
не пропустить ни одной скалы, ни одной тропы. Я привык к этому. Леднев тоже.
А Елагина... Она ничего не говорила. Она не торопила, не задавала вопросов.
Ее как бы не было на борту вертолета. И в то же время - она была. Когда
Леднев, едва не разбив машину о черт знает откуда вынырнувший пик, сказал:
"Запросто грохнем, если не уйдем", я увидел, как Елагина взмахнула рукой.
Нет, на этот раз я увидел в ее глазах не загадочный отблеск, а неумолимый
приказ: "Искать и найти!"
Эта Урания была земной женщиной. И любила она так, как любят земные
женщины, готовые отдать Вселенную за свою любовь.
Вертолет снова вошел в облака - мы не свернули, не ушли.
Был ли я влюблен в Елагину? Вряд ли. Когда-то, совсем мальчишкой, я
влюбился в Уранию. И Елагина была просто похожа на нее, эту Уранию.
Вертолет снова вошел в туман. Для поисков нет ничего хуже тумана. Он
подводит вас на каждом шагу. В тумане все искажается: светлые предметы
кажутся близкими, темные - далекими, скалы - похожими на пушистые облака,
пропасти - на утоптанный фирн. И сам туман бесконечно меняется: то стелется
легкой дымкой, то поднимается плотной, почти весомой стеной, то вдруг
переливается в лучах солнца алыми, розовыми, пурпурными красками, то
становится черным, как грозовая туча.
Облака - туман, облака - туман... И снова облака, и снова туман...
Иногда Леднев выключал двигатель, вертолет проваливался вниз, а мы,
приоткрыв люк, пытались сквозь свист ветра услышать крик.
Горы молчали.
А горючее было уже на исходе, и в полдень нам пришлось вернуться на
Хытгоз, к астрофизическому пункту.
Леднев заправлял баки бензином, а я присел у бревенчатой стенки. Поиски
иногда затягиваются на недели, и поэтому нужно использовать каждую минуту
вынужденного отдыха. Я поднял капюшон куртки, закрыл глаза - и сразу
погрузился в дремоту. В ушах еще эхом отдавался гул мотора, откуда-то
издалека доносились приглушенные голоса... Не помню, сколько прошло времени.
Наверно, минут десять-пятнадцать, не больше. Я услышал шаги и встал. Это
была Елагина.