"Валентина Журавлева. Звездная соната " - читать интересную книгу автора

"паспорт". Понимаете, когда я об этом думаю, мне кажется, что мое открытие
не случайность, а закономерность.
Русанов поднял руку, Джунковская умолкла на полуслове. Они
остановились. В морозном воздухе ясно были слышны кремлевские куранты.
- Новый год, - сказал Русанов.
Джунковская молча улыбнулась.
Они еще постояли, прислушиваясь к звукам, гаснущим где-то вдали. Потом,
не сговариваясь, пошли быстрее.
- Скажите, уважаемый звездочет, - спросил Русанов, - может быть, все
это связано с какими-нибудь процессами, происходящими на звезде?
- Нет, нет! Температура Проциона всего восемь тысяч градусов. А судя по
линиям на спектре, источник излучения имеет температуру свыше миллиона
градусов. Это какая-то искусственная вспышка на одной из планет Проциона.
Мощность колоссальная, трудно даже представить... И все-таки... Сюда,
пожалуйста.
Они зашли в подъезд старого дома. На лестнице было темно, и Русанов
шел, держась за руку спутницы. Когда поднялись на шестой этаж, Русанов зажег
спичку. Огонек выхватил из темноты узкую деревянную лестницу, исчезающую в
черной прорези люка.
Девушка полезла первой. Русанов поднялся вслед за ней. Постепенно глаза
Русанова привыкли к полумраку. Он увидел столик с какими-то приборами,
простую скамейку, прикрытую куском брезента.
- Сюда, - Джунковская тянула Русанова за руку. - Теперь у этого дома
большое достоинство - центральное отопление. Раньше над каждой трубой
струился поток теплого воздуха. Осенью и зимой ничего нельзя было наблюдать.
А сейчас одна труба, да и та на другом конце двора...
Они поднялись на крышу. Здесь находилась маленькая площадка, с трех
сторон огражденная фанерой. В центре ее стоял телескоп - нацеленная в небо
двухметровая труба на массивном штативе. Мерно отщелкивал секунды часовой
механизм.
- Когда-то это был самый большой в Союзе любительский телескоп, -
сказала Джунковская. - Зеркало диаметром в двадцать восемь сантиметров.
Полгода шлифовала...
Джунковская быстро сняла с телескопа кассету.
- Вы подождете минут десять, Константин Алексеевич? - спросила она. - Я
только проявлю... Тут на чердаке у меня и фотолаборатория.
- Действуйте, - согласился Русанов.
Джунковская сейчас же исчезла. Русанов осмотрелся. У ног щелкал часовой
механизм. Черная труба телескопа казалась дулом какого-то фантастического
орудия.
Русанову дважды приходилось бывать в настоящих обсерваториях. Но оба
раза это было днем, когда астрономы сидели за пультами счетных машин.
Обсерватория, казалось, немногим отличается от любого научного учреждения. И
только сейчас, вглядываясь в усыпанное звездами небо, Русанов впервые и еще
очень смутно почувствовал романтику самой древней науки. Он думал о
страстной жажде знания, уже тысячелетия назад заставлявшей людей изучать
движение небесных тел, искать законы мироздания. Он думал о жрецах Вавилона,
наблюдавших звезды с башен своих храмов, о знаменитой обсерватории Улугбека,
о печальной судьбе Иоганна Кеплера...
Все впечатления этого вечера - новогодняя суета на улицах, снежная