"Зоя Евгеньевна Журавлева. Кувырок через голову " - читать интересную книгу автора

Ася, Фингал и Богданов носятся где-то в кустах. Слышен снизу их визг. А
папа стоит высоко, на ступеньках Инженерного замка.
Осень, трава уже жухнет. Даже кирпичный тон замка, который так нравится
папе, сейчас уже будто вянет, теряя летнюю яркость. Тяжела и слоиста вода в
речке Мойке, которая сливается тут с Фонтанкой. Горбатенькие мосты тоже
вроде отяжелели и давят сейчас на воду. Тускло блестят стекла огромной
светелки над Мухинским училищем, где папа никогда не учился. Но он бы хотел!
В Летнем саду закрывают статуи, и скоро уже вместо них будут всю зиму
торчать вдоль дорожек деревянные их футляры. Как будки.
Папе хочется рассказать кому-то, как кругом прекрасно. Эта низкая туча
над замком. И грязные воробьи в мутных лужах, которые распушают крылья и
закатывают глаза. Но некому рассказать.
Ася, Фингал и Богданов носятся внизу по дорожкам. За ними, задевая
брюхом дорожку, летит длинная, как скамейка, такса. Летит могучий доберман
Буля, супермен среди доберманов. Катится круглая болонка, папа имя забыл.
Пружинистыми прыжками несется овчар Буран, черный, как буранная ночь. И
много еще - там, внизу, - катится, летит и несется, лает, рычит и
взвизгивает.
Здесь, возле Инженерного замка, гуляют сейчас собачники, хоть иногда их
штрафуют. Тут по закону собакам гулять нельзя. Но больше вообще негде,
поэтому все равно приходится.
Низкая туча совсем осела. Из нее вдруг пролился на папу крупный
рассеянный дождь. Капли падали так далеко друг от друга, что казалось - если
встать боком, можно остаться сухим. Папа даже попробовал. Но ему узкости не
хватило! Наверху вдруг что-то лопнуло, в туче, капли сразу слились,
измельчали, и вокруг вдруг стала сплошная слоистая пелена.
Папа побежал по ступенькам вниз.
Дождь был еще по-летнему теплый. Звонко бился в зонты. У папы зонтика,
разумеется, не было. Но кругом сразу раскрылись веселые, цветастые зонтики,
которые на своих тонких ручках весело и бесстрашно тащили людей к
остановкам, поближе к домам, где карниз, под деревья.
- Ася! Вадик! - кричал папа на бегу. - Спасайся!
Терпко запахла трава, растревоженная дождем. В траве катался мокрый
Фингал, взрывая ее блаженным носом, задирая ноги и даже всхрапывая от
избытка счастья.
Папа, Ася, Богданов, все вместе, влетели под дерево и ухватились, все
сразу, за теплый шершавый ствол.
- Ух, - выдохнул папа. - Красотища!
Кругом ничего не было уже видно. Только дождь. И папа, наверное, не
совсем выбрал подходящий момент, чтобы сказать:
- Чувствуете, в каком городе вы живете?
Ася, например, чувствовала, как у нее под курткой, прямо по животу,
ползут холодные капли. И как волосы завиваются колечками на дожде, она прямо
чувствовала.
А Богданов отжал мокрую шапку и ответил все-таки:
- В Ленинграде живем...
Папа, наверно, ждал каких-то других слов. Но ведь у него самого их тоже
не было. Он просто ощущал где-то внутри какой-то холодящий восторг, когда
видел вокруг себя этот город. И горделивую распирающую душу радость, что
завтра снова увидит. И послезавтра. И всегда будет видеть. Вечно. Потому что