"Зоя Евгеньевна Журавлева. Кувырок через голову " - читать интересную книгу автора

это - его город.
Но таких слов, чтоб рассказать это Асе с Богдановым, папа тоже, увы, не
знал...
Дождь обрушился вдруг живой стеной и сразу прекратился, как только
летом бывает. Уже дождя нет! Солнце. Капли блестят на траве. Люди на
автобусной остановке с веселым щелком складывают, как парашюты, цветные
зонтики. И стоят уже черными черточками.
Прибежал Фингал и стряхнул все с себя на папины брюки. Сразу стал
сухой! Папа поглядел, какие теперь брюки, и решил:
- Нагулялись. Можно двигаться к дому.
Фингал культурно шел рядом без поводка. Встречные смотрели на него с
уважением. Идти тут недалеко. Но, как мама любит говорить: "Район у нас
прекрасный, у этого района только один недостаток - здесь наш папа вырос".
Этот недостаток Асе с мамой давно известен, а Богданов, например, не знал.
- Обрати, Вадим, внимание на этот дом, - торжественно объявил папа.
Богданов обратил.
Дом серый, четырехэтажный, с большим балконом в центре. На балконе
стоит девчонка с косичками, свесившись через перила, и корчит Богданову
рожи.
- Я в этом доме родился, - гордо сообщил папа.
Удивительно, как он помнит. Ася совершенно не помнит, где она родилась.
А мама всякий раз рассказывает по-другому. То Ася из гнезда вывалилась, как
Борис Аркадьич Бельмондо. И они с папой в листьях ее нашли, Ася там пищала.
То будто она сидела в кружевном одеяле на каком-то необитаемом острове, на
теплых камнях, и махала им погремушкой, чтоб ее забрали. А мама с папой мимо
на лодке плыли. Хорошо, заметили, как взблескивает погремушка! Или будто они
получили новую квартиру, открыли своим ключом, вошли. Пусто. А посередине,
на маминой пишущей машинке, сидит голая Аська и колотит голыми пятками прямо
по клавишам. Одну букву - "Э" - она, кстати, тогда повредила. И эта буква у
мамы до сих пор заедает, мама показывала...
Все, конечно, врет. Но это неважно. Ася давно поняла, что не столь уж
важно, как человек родился, где, в каком доме. А важно, что этот человек -
есть. Но папа никак не поймет.
- В этом самом доме, - умиляется папа. - На третьем этаже.
Ага, где девчонка как раз корчит рожи. Ася тоже ей скорчила.
- Давно? - спросил Богданов.
- Как тебе сказать? Довольно давно...
- Ничего, вы еще не очень старый, - утешил его Богданов.
Болтает, как обыватель! Папе тридцати семи лет еще нету. Что он,
старый? Ему все на улице говорят: "Молодой человек!" И в магазине. А когда
он в метро место старичку уступил, старичок вообще сказал: "Спасибо, юноша!"
Может, у самого Богданова мама старая! Но Ася же ничего не говорит!
Ася втиснулась между своим папой и этим Богдановым.
Спихнула Богданова с тротуара, будто случайно, и пошла рядом с папой.
Но папа опять ничего не понял.
- Ты зачем человека толкаешь? - говорит.
- А сюда ты ходил в детский сад, да? - сказала Ася, чтобы сделать
своему папе приятное, пока бесчувственный Богданов бредет по мостовой и
сопит.
- Запомнила? - умилился папа. - Именно в эти ворота мама меня водила.