"Зоя Евгеньевна Журавлева. Кувырок через голову " - читать интересную книгу автора

верил папе - как с булочной.
Ася-то знала, что папа говорит чистую правду, ничего, кроме правды.
Именно в этом подъезде, пятое окно с краю, она жила, папина первая любовь.
Она была легкая, как одуванчик, и скакала через скакалку, не касаясь земли.
Никогда, что ли, не касаясь? Папа не уточнял. Косы у нее были до пояса, даже
ниже. Если ее вызывали к доске, она их накручивала на палец. Сразу две - на
один палец? Такие громадные косы? Это какой же палец надо иметь? Папа не
уточнял. Он даже взглянуть на нее боялся! Чтобы случайно не сдуть? Она же -
легкая как одуванчик.
Это было в четвертом папином классе...
Довольно уже давно, но папа не может забыть. Разве первая любовь
забывается? Если он хоть слово забудет, Ася с мамой сразу ему подскажут. Это
же папина первая любовь! Тут каждое слово важно, чтоб все слова на месте. Он
прошлый раз им не так рассказывал! Надо вот так!
Папа даже обижался.
А весной вышел с Фингалом пройтись и вдруг сразу вернулся. На всю
квартиру кричит: "Таня! Ася! Смотрите, кого я привел!" Мама с Асей скорей
прибежали. Их папа так и сияет. Держит за руку женщину. Незнакомую. Толстую.
В резиновых сапожках. И с хозяйственной сумкой на молнии, из которой торчит
бледный зеленый лук и еще что-то. Женщина хочет отнять свою руку у папы. А
папа не отдает! "Таня, Ася, знакомьтесь! Это Лиля! Я Лилю встретил! Она,
оказывается, на Моховой живет!"
Так счастлив, что эта толстая женщина рядом живет, - просто странно.
Мама, конечно, улыбается, что она рада. Ася молчит, надулась. Вдруг
папа заметил: "Ой, я же не объяснил. Это же Лиля, моя первая любовь!" Ася
чуть не упала, честное слово. Такая толстая? С луком в хозяйственной сумке?
У нее даже вырвалось, ненарочно, честное слово: "Легкая, как одуванчик!"
Папа смутился. Мама дернула Асю за брюки. А женщина почему-то обрадовалась:
"Он так говорил, да? Юрик, спасибо!" И сама схватила папу за руку.
"Говорил! Говорил!" - закричали хором Ася и мама. Такой гвалт поднялся.
Дездемона свистит. Фингал скачет. Лариса висит на скатерти. Уж Константин
сам вылез из раковины и даже не прячется. Любопытство победило в нем
природную скромность. Прямо в ноги лезет! "Я мечтала с вами
познакомиться", - кричит мама. "И косы до пояса, да?" - кричит Ася. "Ой,
Юрик, - папина первая любовь тоже уже кричит, - ты помнишь? Спасибо!" - "Он
все помнит", - кричат Ася с мамой. "Я уже давно не такая", - кричит папина
первая любовь. Она вдруг помолодела у них на кухне. Уже нравится Асе.
Веселая. Совсем Константина не боится. "Ты для меня навсегда такая!" - это
папа кричит. "А больше - ни для кого!" - ужасно расстраивается папина первая
любовь. А сама все молодеет. "А для меня - навсегда", - клянется папа. "И
для меня! И для меня!" - Ася вдруг слышит, что это она кричит. "Для нас, для
всех", - подтверждает мама. "Спасибо!" - кричит папина первая любовь.
Едва они все успокоились. Это понятно. Как мама потом объясняла, не
каждый день к человеку приходит в гости его первая любовь,
А когда она уходила, чуть не унесла Туську. Как-то не обратили
внимания, что Марии-Антуанетты давно не видно. А она, пока все кричали,
тихонько залезла в сумку под лук. И там затаилась. Папина первая любовь
подняла свою сумку: "Какая тяжелая! Вроде - была легче". Папа сразу понял.
"Лилечка, открой". Она смеется: "Что? У вас сумочки проверяют?" Папа сам
открыл и выволок Марию-Антуанетту за шкирку. Туська ни за что бы не вылезла,