"Зоя Евгеньевна Журавлева. Требуется героиня" - читать интересную книгу автора

Но тут как раз подплыла административная фигура. В черном костюме. С
высоким бюстом. На очень высоком бюсте нескромно и со значением сидел
крупный комсомольский значок. Юрию никогда еще не приходилось видеть, чтобы
простой, хороший, с детства знакомый значок сидел так вызывающе нескромно.
- Начинаем, товарищи! - сказала фигура, игнорируя общее веселье
замкнутым выражением очень правильного лица. - Прошу садиться. Артистов
попрошу пройти в президиум.
- Может, лучше пока в зале? - весело, по инерции, сказал Хуттер. - Мы
уж тут вместе сядем, с новыми друзьями.
Но друзья уже как-то растеклись по залу. А фигура вежливо выслушала
Хуттера, вежливо улыбнулась и объяснила:
- Своих гостей мы бы хотели видеть в президиуме...
Потом крепко сдавила руку Хуттеру, сразу за ним - Юрию, значок мелькнул
где-то совсем рядом, в непозволительной близости, и она представилась:
- Сбоева, культсектор.
- Бронебойная женщина, - задумчиво подытожил Хуттер, влезая на сцену по
шаткой лесенке. - Я прямо боюсь за себя.
Стол президиума был обыденно шероховат. Юрий с удовольствием погладил
его рукой, пока не видит никто. За таким приятно сидеть. Простой избяной
стол на одну большую семью. Или что-нибудь вроде. Но тут Юрия очень вежливо
попросили посторониться, и ловкие девушки тут же, на глазах, упаковали стол
в потертую суконность. Это сразу стал совсем другой стол, за которым надо
сидеть очень прямо и смотреть только вперед. И сверху, по скатерти, сразу
обильно взошли графины с водой.
- Вот теперь можно. Садитесь, товарищи!
Сзади, в глубине сцены, крупные буквы напоминали присутствующим, что
все в них должно быть прекрасно. И тело, и мысли, и платье. Слишком велика
наша любовь к Чехову, чтобы размениваться на лозунги в каждом клубе. Юрий
сел, чувствуя Чехова даже спиной. Было горячо и неудобно - не то за себя, не
то за Чехова.
Пока рассаживались, Хуттер переживал взахлеб:
- Нет, ты слыхал, Юрий Павлыч?! Утилитарны и чисты - вот в чем
разгадка. Даже не подумаешь, как чисты. Снегири! Небось три раза на день
своей пионерочке пишут и рядом с ней, на одном ряду, стесняются Брехта
смотреть, как бы чего не подумала. Мини-рыцари с десятилеткой!
Чтобы умерить чрезмерный энтузиазм Хуттера, Юрий сказал:
- И я служил - не болваны были. Мы там, в своем драмкружке, такую
"Оптимистическую" выдали - адмиралы рыдали.
- Ты! - восхитился Хуттер. - Ты же где служил?!
- На флоте, - с удовольствием уточнил Юрий.
- У вас же элита была. А тут простые парни.
- И тут - не стройбат.
- Брехт им, конечно, труден по форме... - опять начал Хуттер и вдруг
сказал без всякого перехода: - Я последнее время об "Освобожденном
Дон-Кихоте" подумываю. Есть вроде один поворот, еще до конца не знаю. Это к
нашему разговору.
- И о "Живом трупе". И о "Короле Лире". Слишком много названий, о
которых мы вроде бы думаем. Только в афишах ни одного этого нет почему-то.
- А ты не нервничай, - сказал Хуттер.
Тут з разговор вклинился громкий шепот заслуженного артиста Витимского: