"Александр Зиборов. Фирдоуси" - читать интересную книгу автора

Этого я перенести не смог, да и срок моего пребывания в прошлом
подходил к концу, поспешно простился и ушел.
Вернувшись в свое время, я поспешил в библиотеку, желая узнать, как
сложилась жизнь поэта после моего визита. К. моему величайшему удивлению,
она не изменилась ни на йоту! Я не верил своим глазам! И тогда решил
отправиться к нему вторично, на этот раз в 1017 году, чтобы разузнать, в чем
же дело.
Отыскал Фирдоуси и, встретившись, с трудом узнал его: он уже был
старцем преклонных лет, согбенный, весь седой, с редкой бородой и дрожащими
руками. Под глазами неисчислимые морщины. Только взгляд оставался все тем
же: лучистым и непреклонно твердым.
Он узнал меня и удивился, что я ничуть не изменился. Я пояснил, что по
моим часам мы расстались с ним двое суток назад. Он глубоко вздохнул. Нам
принесли чай, и мы уселись на старом потертом ковре, поджав ноги. Он
спросил: хорошо ли знают его книгу потомки?
- Знают?! - едва не задохнулся я от возмущения. - Да она известна всему
миру! Кто еще из поэтов может сравниться с великим Фирдоуси? Разве что
Гомер! Но его "Илиада", например, в восемь раз меньше "Шахнаме". Не в
количестве дело, но кто может без душевного трепета читать о злодеяниях
змеегривого Заххака, о подвигах могучего Рустама, о горькой доле его сына
Сухроба, богатыре Исфандияре!..
Много я говорил, .а он молча слушал и только покачивал головой в такт
моим словам, полузакрыв глаза, а в них - я видел! - разгоралось пламя. Вот
он тихо заметил:
- А Унсури и Фаррух, придворные поэты, утверждали, что бессмысленно
описывать подвиги давно умерших воинов. Мол, в войске султана Махмуда есть
много живых героев.
- Жаль, - развел я руками. - Стихи этих поэтов я читал, они умные люди,
но говорили такие глупости. Наверное, из зависти... А как книга, помогла
вам?
Он наклонил голову, потом поднялся и принес "Шахнаме" с Рустамом на
обложке, завернутую в красный платок. Страницы ее стали желтыми, ломкими.
Мне казалось, что я ее держал в руках два дня назад, а для них с поэтом
пролетело почти тридцать лет!
Открыл, иссушенные страницы шуршат, и только тут я заметил, что листы
не разрезаны. Я забыл вам сказать, что взял для Фирдоуси совершенно новую
книгу. Мне стало ясно, что поэт не воспользовался подарком. Но почему?
Фирдоуси ответил:
- Иначе я поступить не мог, это была бы не моя книга, а стать
обманщиком мне не хотелось. Да и чем бы я занимался оставшиеся годы? Все
богатства и развлечения - прах перед радостью труда, созидания.
Слезы невольно выступили на моих глазах, и я отвернулся, а чтобы
сгладить неловкость, спросил:
- А где сейчас ваш сын Касим?
- Умер, - просто ответил Фирдоуси. В его голосе прозвучало страдание.
Он тихо произнес: - Был мой черед покинуть этот свет, но милый сын ушел во
цвете лет.
Какая бестактность с моей стороны! Я жестоко корил себя, но содеянного
не исправишь...
В чахлом винограднике завозилась птаха, и я вспомнил о времени - нужно