"Башевис Зингер. Шоша (Текст не вычитан)" - читать интересную книгу автора

не медине " - Золотую страну. Когда я спрашивал его об этом, он
отвечал то так, то этак. Один [
раз говорил, что в нью-йоркском климате страдает сенной лихорадкой. В
другой - что не может вьносить меркантильность американцев и |
их преклонение перед долларом. Он намекал
также на запутанные романические обстоятельства. Рассказывали также,
что газетные писаки
ополчились против него и ему пришлось туго. |
Были у него свои сложности и в колледже, где
он читал лекции. В разговорах он часто упоминал Еврейский театр,
Кафе-Рояль, где собирались еврейские интеллектуалы Нью-Йорка и та- такие
сионистские лидеры, как Стефан Вей-с, Лео !
Липский, Самарий Левин. i
Несмотря на антипатию к Америке и американцам, Морис никогда не порывал
с ними окончательно. Он дружил с директором ХИАС'а1 в Варшаве и был известен
в американском консульстве. Время от времени в Польшу наезжали
американские туристы, которые знавали Файтельзона еще в Нью-Йорке, или
их друзья, которым они рекомендовали обратиться к нему. Он приводил их с
собой в Писательский клуб, таскал по городу. Файтельзон уверял меня, что
денег у них не берет. Но он водил их в театры, в перворазрядные рестораны,
на концерты, в музеи, а они часто дарили ему галстуки и другие мелочи. Он
рассказал мне, что одного из влиятельных чиновников американского
консульства можно подкупить, чтобы помочь получить визы сверх квоты:
отставным раввинам, безработным ученым, артистам и мнимым родственникам.
Нужно только во время игры в покер проиграть ему крупную сумму. Посредником
был некий иностранный журналист в Варшаве, который брал за это проценты. Но
тот факт, что сам Файтельзон оставался нищим и мог попросить в долг пять
злотых у такого бедолаги, как я, говорил, несомненно, что он честен и
неподкупен.
Шли тридцатые годы. С тех пор как я ушел из родительского дома, не было
для меня более тяжелой зимы, чем эта зима в Варшаве. Журнал, для которого я
вычитывал корректуры два раза в неделю, должен был вот-вот закрыться.
Издатель, печатавший мои переводы, был на грани банкротства. Хозяева
квартиры, где я жил, теперь хотели от меня избавиться. Меня не подзывали к
телефону, - говорили, что меня нет дома, хотя я был рядом, в своей комнате.
Чтобы пройти в ванную, надо было идти через гостиную, и теперь эту дверь
стали запирать на ночь. Недели шли, я все собирался съехать, но не мог найти
комнату за ту нищенскую плату, которая была бы мне по карману. У меня
продолжалась
связь с Дорой Штольниц - я не хотел жениться на ней, но и порвать с
ней не мог.
Когда мы с Дорой встретились, она говорила, что смотрит на брак как на
проявление религиозного фанатизма. Как можно заключить контракт на всю
жизнь? Только капиталисты и клерикалы могут верить в незыблемость таких
сделок. Хотя сам я никогда не был слишком левым, тут я с ней соглашался.
Все, что я видел и о чем читал, говорило, что современный мужчина не
относится к семье достаточно серьезно. Отец Доры, вдовец, обанкротился в
Варшаве и, скрываясь от тюрьмы, уехал во Францию с замужней женщиной. Сестра
жила с журналистом, женатым человеком, я знал его по клубу. Благодаря ему я
и познакомился с Дорой. Но в первые же месяцы нашей связи Дора начала